— Наташка не может, — бумажным, неживым голосом прошуршала Алинка. — Она поступает. А я не хочу. И поступать не хочу, и в Париж, и в Болгарию…
— Нельзя киснуть, — жестко сказала Ирма. Посмотрела на стол. Там в боевом порядке сгрудились баночки с витаминами для беременных, биологически активные добавки и прочая невероятная атрибутика элитного московского вынашивания эпохи XXI века.
— Я не кисну, мам. Тут какое-то другое слово нужно, — так же заторможенно выговорила Алинка.
Ирма медленно повернула голову.
Айфон трясло — звук был отключен, но звонили все подряд. Деловые партнеры, Монахов, следователи, немногочисленные подруги и многочисленные бывшие в употреблении любовники, которых словно прорвало.
— Так.
Пиксель, вздрагивая пышным хвостом, терся о спину Ирмы, топчась по дивану — влево, вправо, вот так. Потом свернулся шапкой и замурчал. Он оставался неизменным, этот кот. Был такой же, как во времена Алинкиного младшешкольного детства и неуемной подростковости. Когда ее собственный развод уже случился, а капитал и образ жизни еще не сложились…
— Алина, ты как-то говорила, что можешь собраться за пятнадцать минут.
— Я могу, мам. Но…
— Через полчаса в машине, — рявкнула Ирма. — Через полчаса — в ма-ши-не! Жду тебя, ты поняла?
Алина вдруг подобралась, встала.
— Куда поедем, мам? И это… я под следствием. Я подписывала бумаги какие-то.
— Бумагами займутся евр… дверги. А мы — к тете Юле в Нижний.
Забыть мамину подругу, бегучую, как ртуть, восточную женщину с буйной шапкой непокорных кудрей, было невозможно. Тетя Юля была художница, она постоянно ваяла, рисовала, конструировала что-то монументально-разнящееся с собственной миниатюрностью, водила «Ауди Q7», виртуозно мешала портвейн с водкой и знала сотни забавных историй. С Ирмой они дружили тысячу лет.
Алинка вдруг оживилась.
— Не в Европу?
— Чего нам Европы! — надменно выговорила Ирма. — Ты уйму летних каникул просидела у тети Юли в загородном коттедже. Там большой кусок твоего детства, Алинка, и комнатка на мансардном этаже, где ты оставила своего главного плюшевого медведя. Помнишь, ты сказала мне тогда, что выросла — и теперь будешь интересоваться компьютерными играми и мальчиками? М-мальчиками…
Алина чуть опустила глаза.
Генерал чужой звездной империи попросил ее: прими меня; так было заведено в его мире, где правили женщины. И она, обалдевая от невыразимого счастья, дикого восторга и захватывающе острого ощущения чего-то запретного — и вместе с тем естественного, — она приняла…
Ирма тем временем в очередной раз рассказывала про их с тетей Юлей историю университетского знакомства, про девичьи подвиги, про первый французский коньяк и тусовки с московскими художниками…