– Потому что… Потому что я готова.
Это единственный ответ, который у меня есть, даже если я на все сто процентов не уверена, что это так.
Тэй расстегивает «молнию», и мне кажется, что меня наконец извлекают на свет и свободу после долгого томления в темной и душной коробке. Воздух касается моей обнаженной кожи, а Тэй складывает наши полотенца на пол. Мое сердце бьется неровно и часто. С меня постепенно сползает гидрокостюм. Я в купальнике, но себе кажусь совершенно обнаженной. Тэй протягивает мне одеяло, я заворачиваюсь в него и ложусь на пол. Тэй снимает гидрокостюм, зацепляется ступней об отверстие штанины и чуть не падает на меня. Я смеюсь, он улыбается.
Тэй достает из шкафчика бутылку водки. Мы с ним делаем по большому глотку.
Все дальнейшее пролетает, словно сладкий сон. А потом мы лежим рядом и нежно прикасаемся друг к другу. Я чувствую себя совсем по-другому, не так, как раньше. Интересно, заметит ли это кто-нибудь?
– Мне это не снится? Это все по-настоящему? – спрашиваю я у Тэя, и мне хочется, чтобы так было вечно.
– Это не сон, – отвечает он и гладит мои волосы.
– Расскажи мне свою тайну, – шепотом прошу я.
– Ладно. Обещай, что никому не расскажешь.
– Да кому я могу рассказать?
– Когда меня выгнали из школы, я плакал.
– Врун.
Мне хочется, чтобы это так и было, но я знаю, что это неправда.
– Твоя очередь, – говорит Тэй.
Без запинки я говорю:
– Существует больше десяти тысяч различных видов водорослей.
– Это не тайна.
– А ты знал про это? Нет. Значит, тайна.
– Нечестно.
– Тэй, можно задать тебе серьезный вопрос?
– У тебя все вопросы серьезные.
Я немного приподнимаюсь, чтобы видеть его лицо:
– Почему ты так не любишь рассказывать про себя?
– Я тебе только что выдал свою самую большую тайну, – говорит Тэй с притворной обидой.
– А вот и нет. В этом-то все и дело.
Тэй улыбается.
– Да нет во мне ничего особо интересного, – отвечает он через какое-то время. – Я не гений общения, как и ты. Меня не любят. К тому же порой я слегка занудлив.
Он бросает в меня скомканное одеяло, снова обнимет и притягивает к себе. Мы долго целуемся.
Я просыпаюсь в предвечерних сумерках – в лодочном сарае почти кромешная тьма. В щель над дверью сочится холодный воздух. Мы проспали несколько часов. Тормошу Тэя, чтобы сказать ему, что мне пора идти. Он спросонья бормочет что-то непонятное.
– Завтра, – напоминаю я ему. – Наш главный день.
Завтра я наконец снова повидаюсь с Эдди.