— Ага, лопата всегда в багажнике! — он по-прежнему избегал моего взгляда.
— Имей в виду, дорогой сосед, если ты так поступишь, я буду являться тебе в каждом сне и…
— Душить?
— Нет, заниматься с тобой любовью.
— Ты!!!
— Защищаюсь, помнишь? Не нападай, и мне не придётся отбивать атаку!
Он почти минуту сверлил меня сердитым взглядом.
— И в чём суть твоей идиотской защиты?
— Ты что Бомарше не читал: «Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать».
Алан недовольно поморщился и назидательно завил:
— Подменять эмоции — это самообман.
— Ненавидеть человека за чужие грехи, чтобы оправдать собственные слабости — вот это самообман.
На этот раз мы играли в гляделки недолго. Он тихо выругался и, резко вывернув руль, прибавил скорость. Я улыбнулась, это была ничья. Пока ничья.
* * *
И снова Тумановка. Татьяна промокнула глаза платком и посмотрела в окно. Пятый раз за время нашей с ней беседы. Воспоминания давались женщине с трудом.
— Знаете, Лариса была такая… как бы это сказать, особенная что ли. Баба Варя называла её неприспособленышем, какое глупое слово! Я обижалась, но, наверное, она была права. Моя девочка была слишком ранимой, слишком доверчивой и впечатлительной!
Плечи женщины задрожали, глаза снова скрыл носовой платок. Я неловко погладила её по руке. Что сказать, когда любые слова бессильны?
— Извините, отвлеклась. Вы спрашивали о гитаре. Да, я прекрасно её помню. Хоть инструмент мы купили с рук, она была как новенькая.
— Я правильно поняла: после исчезновения Ларисы инструмент вы больше не видели?
— Не видела. Не до гитары было. Сами понимаете.
Татьяна подняла воспалённые глаза, в которых застыл невысказанный вопрос. Как же я боялась его услышать! Но и она боялась услышать ответ, поэтому молчала.
— Понимаю. Татьяна, мне необходимо снова заглянуть в прошлое с вашей помощью, если позволите, конечно.
— Если это поможет Гале… Делайте всё, что сочтёте нужным.
* * *
Я задумчиво смотрела в окно джипа, гадая, что предпринять дальше.
— Всё-таки я не понимаю, что такого особенного в этой гитаре? — прервал затянувшееся молчание Алан.
— Похоже, ничего. Гитара как гитара. Почти новая, абсолютно чистая. У Ларисы была привычка машинально писать на всём, что попадалось под руку, ну, видимо, кроме гитары.
— А ты надеялась, она напишет на ней имя убийцы? — хмыкнул Войнич. — Представляю, как ты разочарована!
— Не представляешь, — я действительно надеялась обнаружить хоть какую-то зацепку, не зря же Лариса акцентировала внимание именно на инструменте! Увы, получается зря.
— А вот и твой Пинкертон, — сухо констатировал Алан, глядя на подъезжающую к нам серебристую Ладу Приору. — Вернее инспектор Лейстред, на центр мыслительного процесса он, извини, не тянет.