Зиги подошёл, как всегда почти неслышно, и наклонился к уху князя.
– Что ж, коли пожаловал, пусть проходит и садится за стол, я всегда рад брату во Христе, особенно если он посланник самого Папы. – Аскольд проговорил это достаточно громко, чтобы слышали все сидевшие за столом. От его внимательного взгляда не ускользнуло, сколь изменился лик митрополита Михаила, а сидевший рядом с ним епископ, когда митрополит тихонько перевёл ему на греческий, едва не поперхнулся хмельным мёдом из золочёного византийского кубка, может, императорского подарка, а может, части лихой добычи.
Это была маленькая хитрость Аскольда. Когда вчера к нему пожаловал помощник римского легата по имени Отто и сообщил, что преподобный отец Энгельштайн желает встретиться с собратом по христианской вере, дабы передать князю россов благословение Понтифика и ценный подарок по случаю входа россов в священное лоно Христовой церкви, он нарочно пригласил гостей на это время, желая посмотреть, как поведут себя единоверцы, у которых, как он уже понял, между собой не совсем братские отношения.
Папский посланник в тёмном готическом плаще, прикрывающем белую римскую рубашку – альбу, вошёл мягкими, как у спальника Зиги, шагами. На почти сплошь седых волосах небольшая странная шапочка, голова скромно опущена долу. Лицо чисто выбрито. Лишь иногда он вскидывал внимательные глаза, и тогда его цепкий взгляд мгновенно охватывал весь облик, а может, и душу собеседника. Золотой крест на цепи украшал грудь, а в руках матово поблёскивали дорогие чётки. Несмотря на свой уже немолодой возраст, легат был сухощав и подвижен, особенно в сравнении с византийскими священнослужителями. Подойдя к столу, перед тем как сесть на предложенное ему место, Энгельштайн ещё раз быстро осенил себя крестом и произнёс таким же мягким, как шаг, голосом.
– Я счастлив от лица Святейшего Понтифика Римского приветствовать тебя, о могущественный володетель страны Росс, покрытый многими победами, князь Аскольд, – он обернулся назад, сделал знак десницей, и в палату вошёл плотного сложения монах с небольшим ларцом в руках, – со вступлением на светлый путь истинной Христовой веры…
При этом чуткое ухо Певца уловило, что слово «истинной» легат произнёс с некоторым нажимом, а византийские священники при этом многозначительно переглянулись меж собой…
– …В память об этом великом событии Понтифик передаёт тебе сей крест и энколпион с частичкой мощей святого Константина, что будут оберегать тебя от всех врагов и напастей. – Энгельштайн извлёк из предупредительно открытого ларца упомянутый энколпион из чёрного дерева и великолепнейший крест, переливающийся драгоценными камнями и золотом.