Но душа все равно не находила места, интуиция рвала мозг на кусочки. Что не так, почему трещит голова? Контузия?
Николай вновь уставился на орла, тревожный клич которого изредка раздавался в небе. «Орленок, орленок, взлети выше солнца и степи с высот огляди…» Ишь, паришь себе в вышине… Как аэроплан… Биплан. Самолетик! Если немцы вызвали помощь, то скоро за ними прилетят. Как предотвратить их бегство на самолете? Как помешать? Ну-ка, ну-ка…»
Лейтенант НКВД Синцов, разумеется, не догадывался, что в этот самый момент примерно такая же мысль посетила и гауптштурмфюрера СС Мютца. Они оба сейчас размышляли о самолете и дальнейших действиях, связанных с ним. Один строил и озвучивал своим подчиненным план побега на трофейном «У-2», другой придумывал, как перехватить транспортник, возможно, уже спешащий на помощь осажденным фашистам. И только глазастый орел-змееяд все кружил и кружил над задымленным ущельем в поисках легкой добычи.
Николай, наконец, сделал какие-то выводы и даже вроде бы удовлетворился задумками, потому что лицо его просветлело, морщины чуть разгладились, пальцы перестали теребить ремень пулемета. Он тряхнул флягой, поняв, что она уже практически пуста, выцедил последний скудный глоток и бережно убрал емкость на пояс. Затем снова осмотрел небо и местность, кивнул сам себе и приник к оружию. И сделал это очень даже вовремя…
Первым шел Отто, автомат впереди, на спине ящик с динамитом, сверток брезента, двойной БК и наполовину опорожненная пятилитровая фляга. С последней водой, с НЗ. Он внимательно осматривал «зеленку», скалы и склоны гряды, тропу на предмет следов, просвет впереди, между кустами. За ним на отдалении в двадцать шагов плелись Липке с Граббе в обнимку, потом Мютц и Ахмет. Двести метров позади них, чуть медленнее, чем фашисты, двигался Агинбек, изучавший тропинку.
Сначала Синцов заметил авангард РДГ, но не стал торопиться стрелять на поражение. Он терпеливо застыл на позиции, вжимаясь в пулемет, и ждал. Пусть больше народу выйдет под прицел, пусть ошибутся.
Отто щурился от солнца, как раз вставшего напротив ущелья и свысока слепившего идущих. Тень и прохлада отступили, оставшись позади, а впереди уже стал виден выход из распадка. Солдат приостановился, уделив внимание даже орлу, как раз зависшему над ним и ущельем.
— Вали отсюда, пернатый! — сказал диверсант вслух, но негромко, криво усмехнулся и пошел дальше.
— Идиот! — пробурчал Липке, зря напрягшись от остановки впередиидущего, показал жестом остальным товарищам отбой тревоги и поплелся с радистом дальше, поддерживая его через плечо.