— Надеюсь, это не из мышиных какашек или орлиного помета? — спросил Николай.
— Соси, офицера… Моя потом говорить, из какой кизяк делать конфета, — с иронией ответил старик.
Время для Николая как будто замедлилось, усталость навалилась огромной невидимой глыбой. Но что-то тревожило уплывающее сознание лейтенанта. Что конкретно — он не мог понять, но все же пересилил себя и вяло спросил:
— Агинбек-ака, там пленные… Два фрица раненых. В низинке, откуда мы с тобой начали. Где я скрадок, как ты меня учил, вырыл и оттуда их достал. Поди убежали они… Надо бы сходить, проверить…
Старик, орудуя над пациентом, даже не изменил выражения лица:
— Однако, Коля-ака, много время песок утекло. Моя делать зиндан. Все три шайтан там. Моя шайтан и твоя два шайтан.
— Какой еще зиндан, уважаемый?! О чем ты, отец? Не понимаю тебя… — Николай вмиг оживился.
— Однако Коля-ака совсем глупый! Моя твоя шайтан ловить, как бешен шакал пустынь бегать. Моя вязать, ремня-веревка, тянуть скала, садить песок, — аксакал показал жестом уровень закапывания фашистов в зыбучий песок, проведя ребром сухой ладони по основанию шеи. — Нельзя бежать шайтан. Как саксаул теперь.
Синцов долго, борясь с онемением конечностей, соображал, пытаясь перевести сказанное мирабом и понять смысл. Дошло, но не сразу.
— Так ты… Ты их связал, всех троих, сделал поводок к скале и закопал в песок? Так?
— Так, однако, — пробурчал сквозь усы старик, массажируя виски офицера.
— Чем ты копал?!
— Не любить моя глупый офицера. Коля-ака помнить плохой песок за бархана?
— Плохой песок? А-а, зыбучее место?
— Так, однако.
— Ну, и?
— Моя туда садить три шайтан.
— Ты их свалил в зыбь?!
Николай аж рот открыл, глаза выпучил, но аксакал еле заметно улыбнулся и стал растирать другие точки раненого, уже на шее:
— Зачема свалил? Шайтан живой, зиндан сидеть.
— Ну ты, старик, дае-е-ешь… Стране угля… Вот же ж придумал… Ха! Ты фрицев обвязал веревкой, закрепил на камне и погрузил в зыбучий песок? Так, что ли?
— Так, однако. Офицера умный, однако.
— А их не затянет в пласты подземные? Там же силища о-го-го!
— Моя стоять смотреть шайтан. Вот здесь шайтан песок, — мираб снова провел указательным пальцем по ключицам.
Синцов представил себе эту жуткую картину — трое здоровенных бугаев-диверсантов, пусть и раненных, обвязаны по рукам и ногам ремнями и погружены по самую шею в зыбь между барханами, а натянутая от скалы веревка не дает песку засосать жертвы. Полное обездвиживание, холод ночью и пекло днем, нестерпимая жажда, снующие мимо лиц насекомые и пресмыкающиеся… Да и хищники с птицами тоже не преминут отведать дармовой жрачки… Лейтенанта передернуло. Он с опаской посмотрел на друга, пытаясь увидеть в старом пастухе-охотнике циничного, хладнокровного палача. Но аксакал с весьма миролюбивым лицом невозмутимо продолжал его лечить.