Такая жестокость на какое-то мгновение заставила меня даже бояться собственного мужа, но… но тут желудок свело от голода, зубы начали отчаянно стучать, а перед глазами встали стены той камеры, в которой мне довелось провести несколько часов. Вступаться за Греев и леди Уайтберри мне уже не хотелось. Кажется, последнюю каплю милосердия я обронила в том ужасном подвале. И пусть Создатель наш заповедовал прощать врагов своих,… подозреваю, что в рай мне в любом случае закрыт путь, слишком уж сильно замаралась в колдовстве.
Я передернула плечами, понимая, что пусть говорить о прощении уже не хочется, у меня все равно нет желания присутствовать при расправе.
– Но разве нельзя было отправить и меня домой вместе с мистером Греем? – осторожно осведомилась я, надеясь на избавление от грядущего кошмара.
Но тщетно, муж упорно вел за собой, крепко держа за руку. Отправлять меня в покой и безопасность особняка никто не собирался. Так жаль… Признаться, я мечтала о зажженном камине, теплом молоке и постели, в которой можно будет забыться на пару дней и выбросить из головы все случившиеся ужасы.
– Я бы и рад избавить тебя, Кэтрин, от новых волнений – извиняющимся тоном произнес лорд Дарроу, тихо вздохнув, – но вот беда, у меня после схватки с Тшилабой уже не осталось практически собственной силы , а взять ее могу только у вас.
Значит, не зря я заподозрила неладное, когда поединок мужа с Тшилабой внезапно прервался.
– То есть, мистер Грей действительно спас нас своим выстрелом? - уточнила я с ноткой иронии.
Супруг пожал плечами с видом слишком невозмутимым даже для него. У меня возникло огромное подозрение, что его милость все-таки… немного смутился.
– Признаться, да, против колдуньи у меня уже не было шансов. Но у нас все ещё оставалась возможность сбежать.
Я возмущенно посмотрела на супруга, просто поражаясь тому, как он вел себя с нашим, оказывается, общим спасителем. Мог быть и снисходительней. Да и стоило, в конце концов, поблагодарить молодого человека.
– И вы ещё и сомневались в том, отдавать или нет ему в жены Эбигэйл? Это же нужно было обставить это как высочайшую милость, оказаңную недостойному! Создатель, где ваша совесть?!
Николас еле слышно рассмеялся, потешаясь над моим возмущением.
– Совесть исключительно дурное свойство человеческой натуры, Кэтрин. А то, что вымолил, ценишь во сто крат выше того, чем тебя одарили без просьбы. И неужели же ты думаешь, я стал бы сообщать Грею о собственном плачевном состоянии?