С доктором Г. мы выпили еще, приятно посидели. И день истек. Это был теплый день. Дурманящий и тревожный. Великолепный день.
В конце концов мы расстались, похлопывая друг друга по плечу. Доктор Г. смотрел на меня со странным благорасположением. Может, ему нравилась моя смелость. И мне нравилась моя смелость. Да.
— Аккуратнее там, доктор Терзийски, и удачи! Удачи во всех делах! — уже издали прокричал мне доктор Г. и мило улыбнулся. Он правда улыбнулся мило. Да и как бы вы улыбнулись человеку, который прыгает на ходу с мчащегося поезда — прямо во тьму.
— Спасибо! — прокричал я в ответ и отправился к моему новому дому, в котором с этого двадцатого мая я должен был начать новую жизнь. Такую, какую мне самому удалось замесить. Из живой и скользкой глины. Из страшной глины. Эту жизнь…
Вот так. Было утро, и я был свободен. Свободен от Больницы, от работы, от своей семьи, от большей части обязанностей и связей с внешним миром.
Я лежал.
Солнце мягким светом нежно освещало оранжево-коричневатую, теплую комнату в моем новом доме. В доме Ив. Освещало нашу любовь и мою новую жизнь.
Мне было страшно. Но и очень приятно, уютно. Безграничное чувство свободы подхватывало и несло меня куда-то, как фантик в потоке бурного и теплого майского ветра. Мне было так страшно, что я поджал ноги к животу, как ребенок, который хочет свернуться в клубочек, чтобы пугающий его внешний мир казался меньше. Страх явно хватает нас сначала за пятки. Поэтому я их и поджал. Беззаботность таит в себе тонны страха — пронеслось у меня в голове. Под пленкой беззаботности скрыта боязнь окунуться в пустоту и тревога за будущее. Страх опасно ворочается под тонким, подтаявшим льдом, как огромный кит. Да, да, страх.
Мое прошлое было у меня за спиной, и я чувствовал: в будущем огромная часть моих усилий уйдет на то, чтобы его забыть. Безумие осталось в прошлом. Я так и не смог его понять.
Хотя…
Мне все еще хочется в нем разобраться…
Хотя бы немного.