— Это мы говорим о теории. Практика же, к сожалению, показывает совсем иное. Спору нет, теория — отличная база. Отличная. Но это только база. Сейчас, вот например, посмотри на того человека! — и я указал ему на тихого и совсем прозрачного пациента из реабилитации; его треники были натянуты до груди, и он смиренно мерял шагами дорожку. — Посмотри на него! Видишь, какой он тихий и спокойный? Все это благодаря лекарствам. А без лекарств он столько всего натворил! Не помню, что именно, надо посмотреть в карте, но, по-моему, это именно он убил собственную бабушку. Понимаешь, о чем я говорю?
— Ага, — недовольно пропыхтел юный доктор. — А ты что, не знаешь их по именам? Вы разве не выучиваете, как кого зовут? — спросил он меня голосом, сочившимся негодованием, даже презрением. — Что это за доктора такие, которые не удосуживаются выучить имена своих пациентов и не знают их историй болезни? — как будто хотел сказать он.
— Ты что, того? — раздраженно ответил я. Мне захотелось треснуть его по обросшей юношеской шее. Мне даже захотелось назвать его «новобранцем», вспомнив армию, где иерархия была ясна, как день. — Как нам выучить все двести имен? Но я ориентируюсь, — промолвил я и от легкого стыда у меня засосало под ложечкой. Я вспомнил, что и сам раньше, когда меня впервые водили по Больнице, обвинял всех врачей в ужасной незаинтересованности больными. И я гневно порицал их именно из-за такого отношения к пациентам — как к стаду странных, полусвященных коров.
— Ладно, а по заболеваниям они как делятся, то есть, какие заболевания тут встречаются? — спросил юный специалист обиженно, будто разговаривал с плохим продавцом, который пытается продать ему гнилую картошку. Еще чуть-чуть, и молодой врач был готов заорать: «Не нужна мне ваша идиотская Больница».
— В основном, шизофрения. Параноидальная шизофрения. С хронически рецидивирующим протеканием. И, естественно, много маньяков. Весной всегда много маньяков. Мании, ну, ты знаешь, надеюсь, ты много читал по психиатрии. Так вот, мании частотны именно весной. А депрессии осенью. Есть и несколько с органикой. Ну, с органическими расстройствами. В результате травм, инсультов… всяких разных.
— Ясно. А отделения? Какие тут отделения?
— Как какие? — небрежно обронил я и засмотрелся на двух пациентов. А они смотрели на нас — молодых врачей — и тихо о чем-то шушукались. Так мы стояли, по парам, на двух полюсах огромной площади. Они были со стороны Искыра, а мы — со стороны Стара планины. Мы говорили о них, а они о нас. Мне пришло в голову, что один из двух больных имеет большой опыт пребывания в Больнице, поэтому объясняет другому, менее опытному, то же, что и я юному доктору. Только диаметрально противоположное.