— …нам все время хочется отыметь кого-ни-будь, да? — засмеялась Ив.
— Да, но не все так просто, не правда ли? — развеселился я. — Хочу сказать, наше подсознание значения не имеет. И разные там вещи, которыми мы, возможно бессознательно руководствуемся, — и они значения не имеют. В конце концов, в Больнице остается лишь тот, кто хочет лечить больных. Не так ли? Тот, кто на самом деле хочет лечить психов? А какие там глубокие мотивы им движут, не важно, так ведь?
— Ну да! — улыбнулась Ив.
— А мы хотим? — спросил я и наклонился над ее рыжей головой.
— Я — да! — сказала Ив.
— А я не уверен, — ответил я себе, вздохнул и поцеловал Ив туда, где ее волосы разделялись длинным петляющим пробором.
Лонг энд уайндинг роуд[24].
Сегодняшний день в Больнице был относительно спокойным. Я обошел коридоры и палаты, внес данные в медицинские карты, а сейчас сидел в кабинете отделения реабилитации. И был один. Я имею в виду, один из докторов. По коридорам корпуса сновали и шелестели халатами сестры. Вокруг царило тихое, благообразное спокойствие. В шкафу кабинета меня дожидалась бутылка виски, к которой я мог приникнуть, если мне станет скучно или грустно. На полках книжного шкафа стоял десяток старых книг. А еще у меня был компьютер, и в нем несколько игр, которые я презирал, но главное, в нем хранились мои сочинения, рожденные во время долгих ночных дежурств в Больнице, когда меня посещало вдохновение.
И вот сейчас мне захотелось порыться в глубинах этого самого компьютера, полного моих художеств, записок и мрачных заметок, рассказов, набросков, стихотворений, маленьких пьес, юморесок, абсурдных словосочетаний и страшно замороченных сплетений слов. Мой компьютер походил на загадочный, манящий, полный пугающих чудес сказочный лес.
А я был вдохновенным исследователем неясных человеческих глубин. Они манили меня. Глубин не чужих, а своих собственных. Я знал, что чужие бездны исследованиям не поддаются. В них человек может только заглянуть, как он заглядывает сквозь толстое стекло в огромный аквариум. Но доступ к ним закрыт, и можно лишь строить догадки.
В свои глубины, однако, я мог нырять сколько угодно. И сейчас в этой спокойной обстановке, с чудесной бутылочкой в шкафу, мне захотелось окунуться в свои собственные бездны. Копаться, читать и перечитывать то, что я писал в опьянении, в сумраке ночных бдений, подобных снам, во время поздних ночных дежурств, в соседстве с мигающими люминесцентными лампами внутри и черными, огромными акациями снаружи.
Полчаса, почти не дыша, я копался в текстах, хранящихся в памяти компьютера, пока наконец не наткнулся на один, чье название меня заинтересовало. Я даже потер руки от удовольствия, готовясь погрузиться в его содержание. Я встал, чтобы налить в стакан виски, опять сел, открыл файл и стал читать.