А потом я по одному спускала их в унитаз, с каким-то садистским удовольствием наблюдая, как разбухают листы и расплываются, фиолетовыми слезами, чернила. И так было правильно. Прошлое — на то и прошлое, чтобы существовать лишь в нашей памяти. Существуя еще и на бумаге, оно неотвратимо тянет нас назад, заставляя замирать в своей статичности.
Я пыталась вспомнить тебя. Но лицо твое, словно издеваясь надо мной, постоянно ускользало из моей памяти. Единственное, что каленым железом впечаталось в неё — горящие безумным, лихорадочным, сухим огнем глаза, и кривая насмешливая полуулыбка. Я знала, что мы еще встретимся.
* * *
Я тоскливо озиралась по сторонам, вздрагивая от навалившегося со всех сторон желтого цвета. Его было настолько много, что я чувствовала, как задыхаюсь. День рождения какой-то моей подруги проходил в дешевом и безвкусном кафе «Мимоза». На каждом столе была ваза с этим мерзким цветком. Тяжелый, удушливый, желтый запах настойчиво лез в ноздри. Я кинула злобный косой взгляд на подругу. Она весело хохотала. Я не понимала, что я здесь делаю. «Подругу» я знала не то чтобы хорошо, а скорее шапочно, имя её вспомнила с третьей попытки, а лицо и вовсе забыла, чуть было не попытавшись расцеловать и поздравить такую же гостью, как я.
И сейчас, сидя на её празднике жизни, упорно пыталась понять, что дернуло меня согласиться на её предложение, и придти. Хотелось совершить что-то безрассудно-глупое, лишь бы прекратить это бредовое шоу. Мне казалось, что кто-то невидимый выкачивает из помещения воздух, по коже волнами проходила дрожь, мышцы непроизвольно сокращались — я вся была натянутым комком оголенных нервов.
А потом я осела, словно мячик, который неосторожно проткнули острым гвоздем.
Я поняла, что привело меня сюда. Точнее, кто.
Ты шел к нашему столику, насмешливо кривя губы. Твои глаза горели сухим безумным огнем. Карие, они могли бы быть теплыми, но были всего лишь мертвыми. Твоя Идея полностью подчинила тебя себе, и теперь медленно, но неотвратимо сжигала. Твой маленький персональный ад, в котором ты, пока что, можешь регулировать температуру. В своих руках ты нес мой ад — охапку ужасных, тревожных, распустившихся желтых роз. С них медленно облетали лепестки, усеивая твой путь — узкая дорожка ядовитых слез. Ты заметил мой тяжелый, полный ненависти взгляд, и уголок рта поднялся еще выше, обнажая в кривой улыбке зубы. Моя верхняя губа непроизвольно дернулась вверх, показывая клыки — нечто среднее, между улыбкой и оскалом. Как же сильно я ненавидела тебя в тот момент! И ты знал это, ты прекрасно это видел, и наслаждался моими эмоциями…