Я замерла, решая, что делать с прокушенной губой. Если я сотру запекшуюся кровь, может потечь новая. Я бережно коснулась влажной тканью рта Киго, стараясь не причинить ему боль. Интересно, уголки его рта от природы так приподняты или Киго улыбается кому-то в мире теней?
Меня целовали дважды в жизни: надсмотрщик на соляной ферме, прежде чем Долана предложила себя взамен, и Идо. Я поджала губы, вспоминая вкус ванили и апельсина. Идо на вкус такой же, как сущность его дракона. Ни один из поцелуев не был желанным… но оба мужчины и не ждали одобрения. Они просто взяли то, что хотели.
Я наклонилась ближе к Киго и ощутила на своих устах его дыхание, легкое, будто прикосновение перышка. Если я коснусь его губ своими, он почувствует это в мире теней? От его тела веяло теплом и землистым запахом женьшеня, что проникал в самое мое нутро. Лекарь сказал, что, вернувшись, Киго не вспомнит боль. Значит, и удовольствие тоже? Ритм его дыхания слился с моим. Цвета вокруг нас стали размытыми, мягко соскальзывая в энергетическую плоскость. На миг я зависла над императором, нашие дыхание перемешалось. Могу ли и я взять желаемое?
Я отпрянула, стыдясь своего порыва. Это было бы подло. Чем тогда я лучше Идо или надсмотрщика? Я покачала головой, стряхивая странный отголосок силы. Я не собиралась переходить в мир энергии. Неужели я теряю даже ту немногую имеющуюся у меня власть над способностями?
Я выжала новое полотенце, пытаясь подавить тревогу. Мне нужна помощь, и поскорее, но теперь не время зацикливаться на своих неудачах. Сосредоточившись, я протерла ушибленную челюсть Киго; мягкий материал цеплялся за темную щетину. Следующее полотенце пошло на шею. Над императорской жемчужиной я замерла. Грязь въелась в золотую оправу и собралась в полузаживших швах, что крепили ее к впадинке меж ключицами. Сама жемчужина сияла чистотой, и от ее близости в затылке по-прежнему ныло.
Я медленно взялась за новое полотенце, не отрывая глаз от камня, но не решилась протирать вокруг него. Встреча с черным фолиантом доказала, что наследие Кинры сильно в моей крови и становится все сильнее. А Кинра хотела жемчужину, причем любой ценой. Я вытащила из кармана кисет с посмертными табличками и аккуратно положила его рядом с чашей. Подальше от себя, на всякий случай.
Затем обтерла свежей тканью грудь Киго, стараясь не отвлекаться от жизненно важного центрального меридиана вдоль грудной клетки. Но краем глаза все равно улавливала сияние жемчужины. Постепенно взгляд мой вновь перекинулся на нее, и я долго смотрела в мерцающие глубины камня, пока не увидела движение внутри него.