И вот тот же самый ремень, поменяв хозяина, с визгом рассекая воздух, опустился на Ранджита и горячо охватил его ребра и спину. Его голубая рубашка лопнула, в прорехе сверкнуло голое тело.
— Ты будешь учить меня, как себя вести?! Вот так я себя веду в подобных случаях! Вот так! Вот так! — приговаривала Гита.
Удары ремня потрясли почки «великого воспитателя», и его стошнило. Ранджит со стоном покатился по полу, норовя выскочить в дверь. Но очередной сокрушительный удар ремня прожег ему спину. Несколько секунд он находился, как говорят борцы, «в партере», на четвереньках, затем, повалившись набок, он докатился до лестницы.
Гита в два прыжка догнала его и снова принялась наносить удары ремнем, не давая противнику опомниться.
Ранджит охал и стонал, а потом завыл, как раненый буйвол.
Карающая десница Гиты обрушивала на него все новые и новые удары.
Наконец, свалившись со ступенек, Ранджит выполз в холл.
— Прошу, сестричка, не надо! — умолял он.
— А ты еще и трус, как я погляжу! Сейчас ты сразу научишься, как надо себя вести! — и Гита изо всех сил замахнулась еще раз.
На этот крик в своем кресле-коляске выкатилась Индира и, увидев происходящее, крикнула:
— Зита, оставь его!
— Бабушка! Прошу! Спаси, защити меня! — взмолился Ранджит.
— Как же ты, трусливый шакал, просишь защиты у той, чьи слезы тебя никогда не трогали?! — с этими словами Гита снова нанесла ему сильнейший удар по ребрам.
Она, наверное, запорола бы Ранджита до полусмерти, если бы не крик Индиры:
— Зита, прочь! Зита, ты и меня не послушаешь?!
— Ты запрещаешь? — удивилась Гита.
— Послушай, послушай меня! Иди в свою комнату! — взволнованно убеждала ее Индира.
Ранджит продолжал лежать на полу, и из его полуоткрытого рта вырывались протяжные стоны.
Гита резко бросила ремень рядом с его владельцем.
— Да ты разве мужчина? Тебе только осталось надеть эти браслеты, — и она бросила в лежащего на полу Ранджита браслеты, снятые со своей руки.
Повернувшись спиной к своей жертве, она подошла к лестнице и стала медленно подниматься по ступеням. На ее пылающем лице гневно сверкали черные, как антрацит, глаза. Воинственная осанка и весь ее вид напоминали Чанд Биби, правительницу Ахмаднагара, под руководством которой императорские войска Акбара, не сумев взять город, отступили.
За окном виднелась небольшая роща финиковых пальм, далее, у подножия синеющих гор, раскинулись сандаловые рощи, пестрея в объятиях лиан и орхидей.
— Красив наш Малабар! Правда, внучка? — с улыбкой сказала повеселевшая Индира.
— Да, бабушка, — ответила Гита.
— А вон там, видишь, справа от моря, сплошные темные полосы зеленого леса? Это остатки когда-то непроходимых джянгл, по-европейски джунглей, — объясняла бабушка.