Потрогав рукой боковой карман пиджака, Гупта убедился: конверт с деньгами на месте. Он переложил его в портфель.
«Интересно, как там поживает моя подопечная — Зита?» — подумал он.
Отца ее он не знал. Дело по опекунству ему передали в нотариальной конторе.
«Да, не позавидуешь бедной девочке! Алчная тетка житья не дает, сживает со света. А ведь Зита — благородного рода, из касты брахманов».
«Еда, сон, страх и совокупление уподобляют людей скоту; лишь знание возвышает их. Лишенный знания — словно скотина», — вспомнил он слова из упанишад.
Тетка Зиты, простите, действительно скотина…
За автомобильным стеклом пробегали чайные кусты, банановые деревья…
— Вот здесь поворот направо.
— За этой акацией? — угадал шофер.
— Совершено верно. Дальше вон по той пальмовой аллее, вверх, к белому особняку. Да-да, вот так, — корректировал направление Гупта.
Из столовой Зита пошла в свою комнату, грустная и измученная.
Двое суток она пробыла в одиночестве.
Душа ее исстрадалась. Юное сердце, стремящееся к любви, красоте и пониманию, примолкло и как бы уснуло.
По рассказам дяди, бабушки, Раму, Зита знала, что она — наследница дома и что отец ее — брахман. Вполне естественно, что эти обстоятельства придавали ей сил и стойкости: все же она не одна в мире, хоть и оставили ее родители, они не оставили ее совсем одну.
Отец и мать присутствуют повсюду в этом доме, в этом саду, а главное — в ее сердце, в ее душе, и, в конце концов, она — их плоть и кровь…
Зита подошла к зеркалу и оглядела себя. Как и прежде, она была юной и очаровательной.
Очарование женщины преумножают украшения и наряды.
На ее постели лежало белое сари. На табурете, покрытом бархатом, — браслеты и коробочка с ожерельем.
Зита быстро переоделась в тонкое воздушное сари, надела браслеты и долго любовалась жемчужным ожерельем, стоя у зеркала.
Она знала, что ожерелье принадлежало ее матери, а сари припасено для нее родителями, как приданое, но это ведь не единственное сари.
«Вот тетя, жадная и невежественная женщина. Как можно быть такой? Жаль мне и дядю, и бабушку. Они страдают из-за нее. И, конечно, переживают, что тетка и ее дочь так грубо обращаются со мной. Один человек заставляет страдать вокруг себя столько людей. Не будет ей прощения ни здесь, ни там», — подумала про себя Зита.
— Зита! Ты где там? — послышался голос тетки.
— Я здесь, тетя! — приоткрыв двери, ответила Зита и вышла навстречу Каушалье.
Каушалью слегка покачнуло.
Ее, грубую, скандальную женщину, казалось, ничто не может пронять.
Но красота — сила необъяснимая! Она сразила Каушалью.