Кажется, подобрались. От сосны мы уже на расстоянии ружейного выстрела. Минуты полторы восстанавливаем дыхание. Потом Галка берет у меня из рук ружье. Теперь руки мои должны быть свободны. Я должен подобраться к сосне и утащить ружье Профессора. Тогда он будет в наших руках.
— Не струсишь? — чуть слышно шепчет Галка.
— Я?
— Нет, папа Карло!
— А ты?
— Я — нет!
— Ну и я — нет.
Но храбрость моя помаленьку растаяла, выветрилась, пока мы сюда добирались. Галка это почувствовала, испытующе глядит на меня.
— Ну чего ты?
Это не приказ. Галка просит меня, а не приказывает. Понимает, на что я иду.
— А если он услышит и оглянется?
— Я прикрою тебя! Буду держать его все время на мушке.
— Ползи ты, а я прикрою! — усмехнулся я.
— Понятно! — протянула она с ехидством и презрением.
Мне сразу стало не по себе.
— Он же меня укокошит!
— Да я ему шагу сделать не дам!
— Боюсь! — честно признался я.
«Ты на роль в кино стажируешься, ну и старайся!» — подвернулось мне вдруг зло на язык, но я ничего не сказал, хватило ума.
— А я, думаешь, не боюсь! — Галка протянула мне свое ружье. — На, держи. Оно картечью заряжено. Да не рассолодей тут!
Я медлил протянуть руку за ее ружьем. «Бери себя в руки, Миша!» пронеслось у меня молнией в мозгу.
— Гайдар в наши годы эскадрон в атаку водил! — тихонько, но с жаром проговорила Галка, и я понял, что не для меня, а для самой себя она это сказала, потому что стала расшнуровывать ботинки, чтобы легче было босиком подкрасться к ружью Профессора.
Мы прятались за пышно разросшимися кустами кипрея, и тут можно было даже сесть, если немного наклонить голову. Я так и сделал и лихорадочно начал сбрасывать сапоги.
— Смотри не проворонь! — бросил шепотом Галке.
На смерть, мол, иду и на тебя вся надежда, если что там случится, у сосны…
В ответ Галка так улыбнулась мне, как еще никогда и, наверное, никому не улыбалась и погладила меня по голове. Стыдно мне вдруг стало, ужасно стыдно: ведь могло случиться непоправимое. Да я бы себя всю жизнь презирал, если бы Галка поползла за ружьем к сосне, а я тут остался…
— Хватай ружье и скорей вправо отскакивай, — прошептала мне Галка, радостно улыбаясь. — Не загороди его…
Думаете, она обрадовалась тому, что не ей, а мне придется сейчас ползти? Плохо вы ее еще знаете! Гуранка есть гуранка. Галке приятно было сознавать, что я все же чего-то стою. Девчонки ведь очень здорово чувствуют, кому они нравятся, а кому нет. Мало радости, когда тебе симпатизирует какой-нибудь хлюпик.
Я набрался решимости, снял с груди бинокль и пополз к сосне.