— Лучше Арсен Павлович, — отбриваю Алика я, и Алик перестаёт улыбаться.
— Ладно, — Марго, к тому времени успевшая снять пуховик и забросить его на вешалку, усмехается и подкатывает ко мне кресло на роликах. — Вот, прошу, Арсен… Палыч, — с иронией предлагает она.
Поймав взглядом её большие и нагловатые глаза (кстати, они у неё оказались действительно ярко-синими), я облокачиваюсь на спинку кресла и переплетаю пальцы. Молча смотрю на неё. Так проходит секунды две-три, и в комнате разливается ни с чем не сравнимая тишина, прерываемая лишь дыханием Алика.
— Что-то не так? — на четвёртой секунде начинает юлить Марго.
Поднял брови, вздохнул, отлепился от кресла и направился к вешалке. На ходу расстёгивая дублёнку, попутно рассматриваю комнату, в которую Марго заманила меня.
Самое забавное заключается в том, что, представляя себе «Останкино», я ни разу не задумывался над тем, что здесь в принципе должны быть подобные помещения. Как это всё выглядит? Ну, представьте себе длинную узкую комнату с офисным ламинатом, бледно-серыми стенами, с грязно-белым фальшь-потолком, в прорезях которого кто-то остроумный догадался закрепить канцелярские скрепки, и теперь с них на алых ленточках свисают вниз красные и чёрные ёлочные шарики. У стены, где стоит вешалка, рядом с которой стою я — строй малобюджетных стеклянных шкафов типа «ИКЕА», секция «Всё для ванной». На полках — коробки, контейнеры, какие-то пузырьки, плетёные корзинки и красные и черные махровые полотенца, сложенные в четверть. Шкафы перемежают огромные глянцевые плакаты с портретами полуголых девиц продукции «L’Oreal». К противоположной от входа стене прикреплён длинный и узкий стол толстого серого пластика, к которому придвинуты три красных кресла на роликах. Над столом висит длинное узкое зеркало с подсветкой такой мощности, какой у меня даже в операционной нет. Остаётся добавить, что в комнате висит характерный сладковатый химический запах, отчего помещение окончательно напоминает мне салон парикмахерской, расположенный в доме, напротив которого я живу и куда я регулярно стричься хожу.
Вдоволь налюбовавшись на комнату, неохотно стягиваю дублёнку и принимаюсь развешивать её на пластиковых «плечиках», игнорируя взгляды Марго, которыми та упорно сверлит мою спину. Медленно, уже совсем нехотя, разматываю с шеи шарф, пристраиваю его на рожки вешалки и разворачиваюсь к Алику.
— А пиджачок лучше снять, — нежно щебечет Алик. Мысленно закусив губу, расстёгиваю и пиджак и отправляю его на соседние «плечики». — И воротничок рубашки тоже расстегните.