Мы выходим в коридор. Я веду Сечина к лифтам. Мы идём рядом, практически бок о бок. Гулкая тишина коридора поглощает стук моих каблуков и размеренный шаг Сечина. Он молчит, и это молчание начинает меня тяготить: оно словно заваривает в воздухе нечто, напоминающее незаданный вопрос, невысказанный намёк, нагнетая странное и ненужное мне напряжение.
— Вам не понравилась передача? — решаю прервать молчание первой.
— Нет.
«Ничего себе! А он прямолинейный…»
— Почему? — покрепче перехватываю портмоне, которое ездит под мышкой.
— Потому что такие вещи надо готовить тщательнее.
— Увы, тут вы, к сожалению, правы, — помедлив, нехотя признаюсь я. — Но было хоть что-то, что вам понравилось?
«Я даю вам подачу. А вы бы вполне могли мне сказать, что вас заинтересовало закулисье «Останкино», своеобразная магия съемочного процесса, ну или хотя бы, что вас развлекла гостевая гримёрка у Алика и проделки Марго, которая попыталась вас обуздать. А я бы на это ответила, что да, так тоже бывает. Потом я спросила бы вас о вашей работе и о том, почему вы выбрали такую профессию, и здесь наш разговор обрел бы нужный мне дружеский и доверительный тон, который позволил бы мне намекнуть вам, что мне очень нужна ваша помощь. И вы, чуть поломавшись для вида, как это делают все занятые врачи, согласились бы посмотреть Данилу. А я бы вам заплатила, и вы…»
— Вы.
«Что?» Я замираю.
Отмерев, разворачиваюсь к Сечину. Он стоит напротив меня. На высоких каблуках я почти с него ростом. Рассматривая его спокойные глаза, я силюсь понять: он что, решил меня склеить?
— Мне понравилось, как вы работали перед камерой, — невозмутимо, как втолковывают ребёнку, что дважды два — четыре, поясняет мне он.
— Ах, это, — смущённо смеюсь. — Спасибо, это приятно.
— И если б не вы, — тем же ровным голосом продолжает Сечин, — то эту передачу вполне можно было бы отправить в трэш. Но у вас, по всей видимости, есть редкий дар журналиста даже глупости обращать в золото.
— И вы, видимо, поэтому решили мне ток-шоу сорвать? — с легкой иронией интересуюсь я.
— А что, там было что срывать? — моментально парирует Сечин.
«Так, похоже, он не клеит меня: он меня провоцирует».
Смотрю в невозмутимые и насмешливые глаза, и тут мне в голову приходит одна чудесная мысль. Кажется, я теперь знаю, как подобраться поближе к нему и сделать так, чтобы он согласился взять Даньку на консультацию. Покатав эту идею в голове так и сяк, быстро составляю в уме нехитрый план действий. Для начала отказываюсь от поездки с Сечиным в грузовом лифте и подвожу его к более опрятной лестнице, ведущей на этаж, где находится некое подобие ресторанного дворика. Пока самоуверенный врач в очередной раз воспитанно придерживает для меня дверь, я просачиваюсь мимо него в узкий проём и как бы мимоходом спрашиваю: