— Спасибо. Большое.
— Не за что. Слушай, пойдем, прогуляемся?
— То есть, прогуляемся? Это куда? — Он, как ребёнок, изумлённо захлопал глазами. — Вообще-то меня на улицу с вами просто так не отпустят, для этого вам нужно специальное разрешение получить, и…
— Во двор пошли. Покажешь мне окрестности школы?
Он испытующе заглянул мне в лицо, молча кивнул и отправился за своей курткой.
Он так и молчал практически все полчаса, пока мы болтались по школьному двору. На мои вопросы о том, как он учится, что ему нравится рисовать, как он собирается самостоятельно изучать английский, отделывался односложными «да» или «нет» или вообще снисходительно пожимал плечами. Поддевая носком кроссовки рыхлый снежок, он иногда уходил вперёд, потом нехотя возвращался, косился на меня, грыз губы, играл желваками. Он явно пытался принять какое-то решение на мой счёт и в то же самое время всячески демонстрировал мне, что сближаться со мной он не намерен. В конце тридцатой минуты весь этот псевдовоспитательный цирк мне окончательно надоел, я вытащила из кармана бумажник и извлекла оттуда свою визитную карточку. Протянула её Даниле:
— Возьми.
— Это что? — Упрямый «заяц» вскинул вверх бровь.
— Моя визитка с моим телефоном. Позвони мне, когда окончательно решишь, что тебе со мной делать.
Ошарашенный подобным обращением, «заяц» уставился на меня и пошёл гневными красными пятнами.
— Я вам не буду звонить! — рявкнул он.
— Это почему?
— Ни к чему.
— Ни к чему — кому?
— Вам! — окончательно разозлился Данила.
— А с чего ты решил, что мне это ни к чему? Я же тут.
Не найдясь, что сказать, он судорожно вдохнул, попытался изобрести какую-нибудь дерзость, но смешался, махнул рукой и уже собрался рвануть к зданию школы, когда я его окликнула:
— Даня...
Он застыл.
— Что? — помедлив, не оборачиваясь, буркнул он.
— Скажи, пожалуйста, а мы можем с тобой просто дружить?
Он моргнул: не ожидал. Потом неуверенно пожал плечами:
— Ну, можем, наверно.
— Тогда, будь любезен, больше не говори мне «вы», когда я снова к тебе приеду.
Наверное, в тот день и родилась моя главная тайна. Ещё очень зыбкая, не оформившаяся ни в окончательный план, ни в бесповоротное решение, не имевшая ни конкретной цели, ни долгосрочного будущего, она заключалась лишь в том, что я хотела быть с этим мальчиком ровно столько, сколько мы сможем, сколько ему потребуется. Впрочем, в тайниках эта тайна долго не жила. Попрощавшись с Данилой и пообещав ему навестить его в ближайшие выходные, я очень быстро сообразила, что Добровольская может позвонить Игорю, чтобы «поблагодарить» его за мой визит в детский дом, а заодно, и намекнуть, что я взяла шефство над мальчиком. Вернувшись к машине, я первым делом набрала Игорю.