— Здравствуй, — с трудом разлепив губы, прошептал он.
А я заплакала.
Говорят, самое важное в жизни — это понять, что она даётся тебе всего только раз. Но в ту минуту я открыла другой закон: я поняла, зачем мне её дали. Никогда не объяснить, почему ты, не захотевшая рожать собственных детей, прикипела сердцем к чужому ребёнку. Это было, как удар — мои прозрение и пробуждение, оглушившие меня пониманием, что этот мальчик — мой, что так будет всегда, и что это никогда не пройдет и никуда не денется.
Оттерев слезы, шагнула к «зайцу», попыталась присесть рядом с ним на койку. Врач ловко придвинул мне стул, похлопал по плечу:
— У вас есть пять минут.
— Нет.
Он нахмурился, попытался что-то возразить. Я вытащила кошелек, выгребла из него всё, что там было, и сунула ему это в руки:
— Пожалуйста!
Парень в белом халате посмотрел на меня, задумчиво взглянул на Данилу.
— Ладно, — решительно произнёс он и спрятал купюры в карман. — Считайте, что вам повезло: сегодня моя смена. Так что пока сидите, только пациента мне не утомляйте. Впрочем, я к вам ещё загляну, — предупредил он и ушёл.
А я нашла руку Данилы. Пальцы у него были тоненькие, сухие, горячие. Я осторожно стиснула их и ещё раз мысленно повторила то, в чем поклялась ему на той страшной дороге: «Я тебя никому не отдам. Я всё для этого сделаю».
— Значит, решила присматривать за мной? — разглядывая меня, тихо спросил он.
— Читаешь мои мысли? — Я улыбнулась сквозь слезы.
— Читаю… — Он вздохнул и напомнил: — Саш, мы ведь не родные. Меня тебе не отдадут.
— Дурачок, я тебя знаю. Ты мне как младший брат. Но мы разыграем другую карту.
Я объяснила ему, что я хочу его усыновить, но сначала нам нужно поставить его на ноги. Он внимательно выслушал.
— Саш, только сделай так, чтобы меня никогда не вернули в детдом. У меня это было уже три раза. В четвертый я не выдержу — сломаюсь, — он судорожно всхлипнул, в уголках его глаз начала набухать соленая прозрачная влага.
— Тихо, тихо, только не плачь, тебе нельзя, — испугалась я.
— Без тебя знаю, — буркнул он и беспомощно вцепился в моё запястье.
Он так и заснул, но даже во сне не перестал держать меня за руку. «Вы не сможете усыновить этого мальчика из-за разницы в возрасте», — помните эти слова Добровольской? Возможно, именно она, сама о том не зная, и подала мне идею, как обойти этот запрет. У нас с «зайцем» было тринадцать лет разницы в возрасте. Но между Данилой и Игорем разница в возрасте составляла семнадцать лет. Вот тогда-то я и подумала, что для усыновления можно попробовать использовать Игоря.