— Эта у вас там камера над дверью?
— Верно подметил.
— Звук пишет?
— А как же. Это правила, которые мы должны соблюдать по специфике. Если бы вы прочли табличку на двери приемной, вы бы это знали.
— Твою ж…
— Не ругайся.
— Да понял. Признаю, что не правы были, может, отпустите?
— Э не, не пойдёт. Если бы вы вели себя сдержаннее — не вопрос. А так, пожинайте то, что посеяли.
— Мля-я-я, ну чё те стоит? А мы обо всём забудем, лады?
— Ты, возможно. А вот он — точно запомнит. Ну да ладно, я не злопамятный.
Геворкян начал улыбаться, но следующая фраза сбила с него эту улыбку.
— Приедет Рассекайло, я ему скажу о твоей готовности всё забыть. Если он захочет — отпустит. Я не буду против.
— Ко…
— Молодец, соображаешь.
Так прошли оставшиеся тридцать минут. Когда приехал Рассекайло, с несколькими ребятами, он присвистнул.
— Так ребят, пакуйте этих гавриков, того который без сознания — пристегнуть.
— А этого, я знаю.
— Ваш знакомый?
— Его лицо мелькало, по-моему, Геворкан или Геворкян.
— Геворкян.
— Точно, чего ты тут забыл?
— Начальник сказал обыск провести.
— А чего вдвоём.
— Его решение.
— Не прикрываешь начальничка?
— А что, я за него отдуваться не собираюсь.
— Ладно, с тобой позже поговорим.
Бойцы, уже вернувшиеся от машины, подняли и увели Геворкяна.
— А ты не из робких. Не хочешь себя попробовать у нас? Я бы тебя взял.
— Вынужден отказаться.
— Хорошо платят?
— Не только, начальник отличный.
— Да, ваш Петр удивительный человек. Кстати, когда я разговаривал с ним, он сообщил что здесь всё записывается. Это так?
— Конечно, я сейчас принесу. Вам на что записать, диск или флэш-карта?
— Давай диск, точно не сотрется.
— Хорошо, подождите минутку.
Через тридцать минут он принес диск.
— Тут видео, с того момента как они вошли в здание и до момента их «упаковки»
— Отлично, благодарю. Если что — звоните. Лена, спасибо за беседу.
В отличном настроении, Рассекайло уехал по своим делам.
Спустя шесть часов, Геворкяна отпустили, а вот Маврикадзе задержался. Ему устроили наказание, так как за последние годы он насолил многим и уважение к нему мог испытывать только новичок. На следующий день, его выпустили. Но ночь в обезьяннике с бомжами его выбила из колеи. Понимая, что о его провинности никто докладывать не будет, он всё равно не мог позволить себе промах. Так как теперь, на него был и компромат, и злополучная фотография его «отдыха». О которых он узнал из записки, оставленной в кармане. Теперь, ему предстоял тяжелый выбор. С одной стороны — месть Петру, а с другой — распространение компромата. Это его убивало, так как в обоих случаях, была задета его честь.