Каким-то боковым сознанием Ася поняла, что он остановился. Прежний Соколов вернулся. Как ему удалось придушить собственного Ничто и снова вернуть контроль над своим сознанием? Эта мысль так и не сумела пробить блокаду шока и затяжных рыданий. Потому что ее со скоростью света сейчас вытесняла другая.
Разве ее связали перед экзекуцией? Приставили пистолет к виску? Пригрозили чем-то таким, что перспектива изнасилования показалась куда менее ужасной? Нет. Ася именно в тот момент поняла, что сама позволила ему это делать со своим телом. Горло сковало спазмом, мышцы парализовало. Сознание решило, что в подобном состоянии убережёт ее от смерти и жесткости. Только как потом Асе с этим жить - этим вопросом оно не стало заморачиваться.
Мир перевернулся за короткий промежуток времени. Просто перестал существовать. Провёл жирную черту, разделив мир двоих на до и после... или же две параллельные реальности. В одной остались несбывшиеся надежды и образ ангела, который взял на себя ее боль и защиту. В другой же не было места иллюзиям, только сухие факты. Шокирующие своей жестокостью.
Ася не знала, в каком она мире. Казалось, застыла на стыке этих двух реальностей в зашивающих рыданиях и первых звоночках подступающей апатии. И когда Соколов обхватил ее плечи и голову, прижимая к своему плечу, даже не дернулась, не отшатнулась в безотчетном порыве избежать этого прикосновения. Просто не понимала, наяву это или де плод ее дестабилизированного воображения. Тьма умела смыкаться как тисками, так и почти невесомыми объятиями. Но в обоих случаях ее черная тень вела к разрушению.
- Тише...все... девочка моя...
Ася не знала, кому принадлежит этот голос: ее любимому мужчине или Зверю, который сделал передышку перед новым глотком крови. Кто сказал, что последний не может на время становиться нормальным?
- Я остановился! Ты меня слышишь?
Ей хотелось заговорить. Сказать, что все равно, остановился он или же просто восстанавливал силы перед новым броском, направленным на ее уничтожение. Но Ася могла только плакать. Ужас не хотел разжимать цепкую хватку пальцев на ее сердце и сознании. Он запускал свои безжалостные побеги, формируя новую фобию и ломая все хорошее, что могло быть между ней и Штейром.
После такого жить, как прежде, невозможно.
Зачем он продолжал шептать ей на ушко ложь о том, что все прекратилось? Гладить по волосам, не понимая, что теперь касания обжигают холодом, не приносят ни успокоения, ни тепла. Это были руки насильника. Пусть несостоявшегося и остановившегося, но ничто и никогда не отменит тот факт, что он хотел, нет, просто жаждал с ней сделать! Этот голос принадлежал не абстрактному зверю, придуманному самим Штейром для своего успокоения. Сам этот мужчина был жесток изначально. А Ася слепо проверила в то, что ее нежность растопит его лед! Ладно только это, но нет... она всерьез полагала, что он сможет ее защитить!