– Толку от такого свидетеля?
– Я ее в розыск объявил.
– Кого?
– Девушку! Ту, с записи.
– В розыск? Правильно сделал…
Инспектор меня не слышит, уверился Икар. Вернее, не слушает. Занят чем-то важным, куда более важным, чем шесть трупов, изнасилованный байкер и пропавшая без вести жертва, она же насильница. Зачем он звонит? Хочет поставить галочку: «Ход расследования под контролем?»
– Ты рапорт напиши, – велел Синид. – Пусть лежит про запас. Чтобы в любой момент…
И связь прервалась.
– Начальство? – посочувствовал Никомед.
Икар вздохнул:
– Вроде того. Мой шеф-напарник, инспектор Синид.
– Синид? – у Никомеда дрогнули кусты бровей, густо припорошенные инеем. – Надо же, малыш Синид… Помню, помню. Это сколько уже? Лет пятнадцать? Больше? Сильно я тогда за него опасался…
– Чего?
– Думал, сорвется парень. Наломает дров…
– Это Синид-то? Наломает?!
Икару представилось невозможное: голый по пояс инспектор Синид, лицо перекошено от ярости, в руках – топор лесоруба. «Эй, шалопай! Иди сюда, я сделаю тебе лоботомию…»
Старик глядел на Икара поверх стакана с йогуртом.
– Ты ролик видел? – спросил он. – С собакой?
– Ролик?
– Любительское видео, на телефон сняли…
Телефон? Юнец, подумал Икар. Я – желторотый юнец, а тренер – реликт из эпохи динозавров. Икар пользовался вайфером, сколько себя помнил.
– Качество дрянь, малыш. Ролик уже тогда старый был, а сейчас и вовсе… Школьники домой возвращались, а на них пёс напал. Бешеный, что ли? Точно не скажу…
Старик замолчал, вспоминая былое.
– Ну? – не выдержал Икар. – Дальше что?
– Прикончил он его, – Никомед моргнул. – Как сейчас помню…
– Пёс? Школьника?!
– Школьник. Пса. Камнем забил, насмерть.
– Ни хрена себе!
– Мне капитан ролик подсунул. Мол, пацан герой, приятелей спас, но ты, Никомед, имей в виду… Мало ли? Девять лет прошло, дети растут, меняются, а всё равно. И в списки пальцем ткнул: вот он, курсант Синид Полипемониди, гицель-доброволец…
– Гицель?
– Гицели, малыш, бездомных животных отлавливают.
– В питомники собирают?
– На бойни свозят. Слово древнее, а ты молодой, не в курсе, – Никомед вяло ковырял запеканку. – Да, Синид. Боялся я за него. Вдруг крышу сорвет? Приглядывал за ним: нет, ничего. Спокойный, как удав. В рожу двинут – головой помотает, улыбнётся, и давай работать. Ни злости, ни азарта, ни куража – машина машиной. Качаться любил: гантели, штанга, тренажёры… В пару с другими курсантами не лез, но если я ставил – стоял, не отлынивал. Придержал я его после занятий: толковый парень оказался, с понятием. Своё у него было понятие, особенное. «Спарринг, – говорит, – шахматная партия. Рука сюда, нога сюда. Удар, блок, уход. Захват, доворот, подбив. Он меня так, я его сяк. Логика и физика. Если все просчитать, на два-три хода вперед, с вариантами…» Хорошо, думаю. Зайдем с этого конца. Начал его натаскивать после занятий, как тебя. Всё объяснял, по полочкам раскладывал. И знаешь, получилось. Он пахал, как проклятый, через мозги на рефлекс заходил. Оно, конечно, гланды через задницу рвать не с руки, но если припечёт…