Панго сидел напротив меня и поднял свою кокосовую чашу.
— Шампанское Гуава. Обалденное, не правда ли?
Все подняли свои чаши и произнесли тост. Но это продолжалось до тех пор, пока Кимбер не опустила свой стакан, не сделав глотка. Тут меня осенило. Моя чашка с грохотом упала рядом с тарелкой.
— Ты не можешь… Боже мой, ни разу за весь день я не подумала…, - как бы вы вежливо спросили о неспособности есть или пить?
Кимбер прищурилась и пожала плечами, словно хотела сказать, что все в порядке. Она коснулась моей руки, затем откинулась назад и сжала плечо Дельмара. Он и Сиксель разговаривали, но Дельмар поднял палец, прерывая разговор со своим другом Индиго, и взглянул на Кимбер. Она сделала несколько быстрых жестов рукой.
— Конечно, — сказал Дельмар. Он улыбнулся мне. — Не волнуйся, Яра. Она может и есть, и пить. Уже почти как булочка с безнадежным пристрастием к сладкому.
Кимбер закатила глаза и потрясла головой.
— Но как? — спросила я.
— У нее в желудке стоит Г-образная трубка, — ответил Дельмар, словно это было чем-то обыкновенным.
Я разглядывала живот Кимбер, словно ожидала, что трубка будет торчать из-под ее платья.
— Ты не можешь попробовать еду на вкус? — она покачала головой. — Мне жаль, — она сильнее покачала головой и помахала руками.
— Не нужно сожалений, — сказал Дельмар. — Кимбер не любит слова жалости.
Я накрыла салфеткой свою тарелку с едой.
— Мы не можем сидеть тут, есть и пить, пока Кимбер не может ничем насладиться.
Дельмар обнял ее за плечи. Она наклонила голову, удерживая на мне взгляд своих синих, как лед глаз. Дельмар будто озвучивал ее мысли.
— Она живет так уже несколько десятилетий. Едва помнит хоть какие-нибудь вкусы, поэтому не сильно скучает по ним. Час назад мы тихонько сходили домой, и она поела, поэтому сама ешь и пей. Наслаждайся.
Я старалась не смотреть на нее с жалостью, но не могла представить, на что похожа ее жизнь. Без еды, без напитков, без разговоров.
— О, Боже, — простонала я, падая головой на руки. — Я такой ужасный человек.
Кимбер убрала руки от моего лица и вопросительно подняла бровь.
— За весь день у меня не возникло мысли, что ты и я можем поговорить, только если мы будем под водой. Я бы хотела посидеть, или, вернее поплавать, где-нибудь, чтобы лучше узнать тебя.
В ее глазах загорелся огонек, и она быстро кивнула. Каменные губы на ее бледном лице не были совсем невыразительными. Они застыли маленьким бантиком, а уголки были чуть вздернуты вверх. Должно быть, в таком положении они были, когда Трейган поцеловал ее. Она почти улыбалась.