- Поверь, буду, – мертвец, наконец-то, подал голос, перестав притворяться предметом интерьера, отчего стоявшая вплотную к нежити Маря чуть снова не заехала ему кулаком в скулу. Рефлекс такой у подруги, что поделаешь?
- Он разговаривает! - Непонятно, чего в этом возгласе было больше, возмущения или удивления. Хотя, вроде, промелькнула даже доля восхищения. - Подруга! Так, если он разговаривает, разве нельзя у него спросить? Отдел расследования твоего отца именно для этого же трупики и поднимает!
Похоже, на разумность и наличие своего мнения у нежити ей было плевать.
- Тут всё немного сложнее, - я подозрительно оглядела нежить, вроде бы не проявляющую признаков раздражения. - В моём случае Сэт не помнит обстоятельств своей смерти. Я не знаю, почему. Может, из-за давнего времени смерти, или из-за повреждения оболочки духа проклятым оружием.
Объяснения, если честно, были притянуты за уши. По причине давней смерти, скорее, рассеялся бы сам дух, ведь даже те привидения, которым по несколько сотен лет, кое-что да помнят.
А повреждённые души были просто слабы, а не страдали амнезией. Но поверхностно знакомой с некромантией подруге и такого объяснения вполне хватило.
- Глаза ведь не единственное ранение у него? - Маришка снова превратилась в целителя. - Порез, конечно, плохой, но от такой не умирают. Сильной кровопотери тоже не должно было быть, разве что инфекция…
- Нет, при призыве там был целый набор, - я постаралась припомнить вчерашний вечер. - Как минимум, три или четыре ножевых ранения, где-то по пять-шесть сантиметров длиной. Но глубокие!
- Тогда вряд ли ножевые, - замотала головой подруга, - разве что колотые... Где располагаются? - С этими словами она начала деловито раздевать нежить.
- Не-не! - Я вовремя успела остановить разошедшуюся подругу. - Там уже ничего нет! Магия восстановила повреждения!
* * * *
Замок на востоке Белых пиков (отступление).
Комната освещалась лишь тусклым светом чёрных свечей, которые жутко дымили, выдавая наличие множества примесей не только в воске, но и в фитилях. В воздухе, кроме стойкого аромата жжёной травы, от которого слезились глаза, витали запахи крови и горелой плоти. Пентаграмма в очередной раз вспыхнула и погасла, глаза жертвы с перерезанным горлом окончательно остекленели, а человеческий палец, лежащий в чаше в центре магического круга, почернел и обуглился.
Мужчина, стоявший в тени, дёрнулся и, скрежеща зубами, опустился в скрипнувшее кресло.
- Это... хуже. Намного хуже. - Несмотря на высказывание, на изрезанном морщинами лице не дрогнул ни один мускул.