Лекция, казалось, длилась уже целую вечность. Но вот, час триумфа настал, и колокол на академической башне известил об окончании занятий. Наш поток резко зашумел, но спешные сборы оборвал лектор.
- Так, и куда вы собрались, мои юные смертознаи? – Преподаватель застучал указкой по столу, призывая к порядку. - Давайте-ка по местам, я еще не дал вам домашнее задание. Студенты нехотя вновь расселись по своим местам.
- Итак, вы у меня ребята взрослые, так что я рискну и задам вам практику на дом. Так что, будьте любезны, выполните лабораторную номер восемь самостоятельно. От вас потребуется вызов и привязка простого духа пятого уровня, по самой легкой и доступной схеме, с использованием части тела вызываемого, как вспомогательного материала, – преподаватель нырнул куда-то под стол и достал оттуда небольшую коробочку.
В коробочке беспорядочно валялись различные мелкие косточки, в основном фаланги пальцев.
- Вот ваш материал для практики, разбирайте по одной. – В аудитории послышался негромкий ропот.- Не волнуйтесь, как привяжете, так потом и развоплотите, это будет лабораторная номер девять. Хотя, если вас призванный устроит, можете и оставить.
Судя по довольной улыбке преподавателя, мало кому понравятся их призванные. Обычно для таких практик брали тела (или части тел) либо приговоренных к смерти преступников, либо добровольно проданные родственниками умершего. А продавали чаще всего тела тех, от кого при жизни поскорей хотели избавиться: сварливых тёщ, мужей-пьяниц или истеричных жен. Я дождалась, пока остальные ребята нехотя разобрали практический материал, и подошла к коробочке последней. Оставалась единственная косточка - чей-то зуб, причем явно поеденный кариесом. Скривившись, достала из сумки салфетку и, поблагодарив довольного преподавателя, поспешила покинуть аудиторию. Домой я шла, как обычно, на автомате. Все мои мысли были заняты будущей самостоятельной практикой. С одной стороны – ну чего я там не видела, отец при мне не раз вызывал разномастных духов, и меня заставлял заниматься тем же.
С другой, раньше все это происходило под неусыпным родительским присмотром, а сейчас я, наконец, могла совершить всё это одна. Папочка учителем был строгим, но это не отменяло того, что он любил меня всем сердцем. И поэтому, когда на повестке дня встал вопрос об отдельном проживании, мне купили небольшой домик, практически, рядом с академией. Да и мама подняла шум, что не отпустит кровиночку в это логово разврата - читай, общежитие академии. Вначале, сидя вечерами дома в одиночестве, я злилась на родителей. Подруги рассказывали множество забавных историй о совместном проживании, постоянно помогали друг другу, а уж похождения и попытки пробраться в женское общежитие парней (некоторые были вполне удачны), вообще стали притчей во языцех. И я завидовала черной завистью.