- Ура! - подхватила в ответ Красная площадь.
- А это кто? - спросил Талиб у Леры.
- Разве т-ты не узнал? Это же Ленин!
Ленин смеялся и говорил что-то человеку в кожаной куртке и фуражке, издали чем-то походившему на Федора Пшеницына. Этого человека Талиб приметил давно, а вот на Ленина как-то вначале не обратил внимания.
- Он веселый, - сказал Талиб. - Он немножко на узбека похож.
- У него глаза как у тебя, - ответила Лера, чтобы сделать Талибу приятное.
- А кто это в кожаной куртке?
- Это Свердлов.
- Ленин из Москвы или из Петрограда? - спросил Талиб.
- Помнится, он учился в Казанском университете, правовед, - сказал Викентий Петрович.
- А Казань далеко от Т-ташкента? - спросила Лера. Удивительно, до чего плохо она знала географию.
Они не дождались конца демонстрации и пошли смотреть праздничный наряд столицы. Даже Викентий Петрович удивился всему, что увидел в этот день. Тысячи художников-добровольцев трудились над украшением московских улиц и площадей.
В сквере перед Большим театром дорожки были посыпаны синькой, а совершенно голые зимние деревья вдруг распустились сказочным бледно-лиловым цветом: их искусно укутали кисеей. Над площадью от здания к зданию, от фонаря к фонарю была развешана красная бахрома. А на гостинице «Метрополь» висела огромная картина - рабочий с факелом знания в высоко поднятой руке. В Охотном ряду вместо угрюмых, пропахших рыбой торговых палаток неизвестно откуда появились цветастые фанерные домики с фанерными же подсолнухами выше крыши.
- Эклектично, но весело, - говорил ученые слова Викентий Петрович. - Футуризм с примитивизмом.
Взрослые собрались уже повернуть назад, но Талиб и Лера потянули их на Тверскую. Викентий Петрович сказал, что они дойдут только до бульвара, отдохнут и домой.
- Это гостиница… Это здание Московского Совета… Это Страстной монастырь, - говорила Лера по мере того, как они навстречу мощному потоку шли вверх по Тверской.
- А это кто? - указал Талиб на бронзовую фигуру в глубине бульвара, почти напротив Страстного монастыря.
- Н-неужели н-не знаешь? Это Пушкин.
- Пушкин, - не очень уверенно повторил Талиб, силясь вспомнить, где он слышал это имя.
- Там есть скамейки, можно отдохнуть, - сказал Викентий Петрович отцу Талиба.
Стараясь не помешать проходящим колоннам, они перебежали Тверскую и оказались на бульваре.
Пушкин стоял в узких брюках, с непокрытой головой. Над ним в разрывах снежных облаков голубело ноябрьское небо.
- Кто это, сынок? - по-узбекски спросил у Талиба отец.
- Это Пушкин, говорят, но я забыл, кто он такой. Знал и забыл, - тоже по-узбекски ответил Талиб.