- Нет, сначала в б-баню.
…Талиб вымылся быстро и сидел на скамеечке возле женского отделения. Женщины всегда моются дольше мужчин. Но спешить Талибу было некуда. Он закурил папиросу и смотрел, как идут по улице люди. Вот на маленьком ослике проехал толстый седобородый старик в новой чалме. Из-за угла выскочил мальчишка с пачкой газет.
Талиб купил сразу несколько и внимательно, не пропуская ни одной заметки, стал читать. Газеты сообщали о том, что Максим Горький посетил летние военные лагеря, что по всей Ферганской долине, дающей около половины советского шелка, в полном разгаре заготовка коконов, что продолжаются поиски итальянца Нобиле, потерпевшего аварию по пути с Северного полюса. Еще в хронике газеты сообщали о первом полете советского дирижабля «Красный Химик-Резинщик» и о пожаре в деревне Прудки, Тульской губернии…
Из бани Лера вышла неузнаваемая. Она надела белое платье и новые черные туфли-лодочки.
- Очень я долго? - спросила она.
- Как всегда, - засмеялся Талиб. - Теперь домой.
На улице Оружейников в этот час было пусто. Никто из знакомых не повстречался. Талиб снял с калитки замок и удивился, что во дворе так чисто. На земле были видны следы метлы.
- Какой добрый Махкам-ака! - сказал он. - Наверно, сам прибирался. Только как он калитку открыл? По галерее, что ли, прошел?
Он отпер дом и распахнул два окошка - пусть проветривается.
- Ты тут наводи порядок, - сказал он Лере, - а я пока зайду в махалинскую комиссию и на минуточку к соседям. На базар вместе пойдем. Сегодня я буду делать плов.
- Только ты скорее, - сказала Лера. - Есть хочется.
Махалинская комиссия была заперта, и Талиб решил зайти к учителю Касыму.
Жена учителя встретила его как-то странно:
- Ты прости, Талибджан, но у нас несчастье.
Она не пригласила его в дом, а прямо у калитки рассказала, что неделю назад был таинственно убит Махкам-ака, что с тех пор на улице стали твориться непонятные вещи, что пропал мальчик, по имени Кудрат, что злые люди пустили слух, будто в убийстве председателя махалинской комиссии и исчезновении мальчика замешан ее муж. Она старалась говорить спокойно и сдержанно, но в самой этой сдержанности было больше тревоги и горя, чем в слезах.
- А тут еще он уехал. Я вчера послала за ним сына, и до сих пор их нет. Могли бы вернуться.
Таджибекову не работалось сегодня. Он подписал ведомость на зарплату, чек в банк, несколько накладных и сказал своему заместителю, что у него разболелась голова.
- Если будут спрашивать, скажи - ушел по делам.
Он шел домой с твердым решением во что бы то ни стало избавиться от Кур-Султана. «Хорошо бы вернулся Барат. Их бы легче можно было прогнать. Но все равно, чтоб сегодня его не было, в крайнем случае ночью».