- Здесь видно, как люди, которые убили Махкам-ака, перетаскивают через забор его железный ящик.
- А откуда известно, что это они убили Махкам-ака? - спросил следователь.
- Я вам точно говорю, - сказал Садык.
- Ладно, ладно, - сказал следователь, пряча фотографию в карман. - Завтра в одиннадцать часов приходи вместе с матерью и Уктамбеком Таджибековичем. Все равно вас обоих допрашивать надо.
- А как же папа? - спросил Садык.
- Очень просто, - сказал Акбарходжаев, - переночует в милиции, а утром отвезем в тюрьму.
Он опять зашагал по улице. А Садык долго еще стоял на тротуаре.
«Куда идти? - думал Садык. - Что делать?» Страшнее всего было идти домой. Как он скажет матери о том, что произошло! И фотографии нет. Такой важной фотографии, на которой все ясно, все видно. А вдруг следователь ее потеряет? Как доказать тогда невиновность отца? И Садык вспомнил, что осталась пластинка. У монтера Ивана осталась пластинка.
…В крохотных палисадничках, на которые был разделен двор, где жил Иван Кустов, было тихо и спокойно. Одна женщина в большом медном тазу с длинной ручкой варила варенье. Под тазом гудел примус. В другом палисаднике усатый старик пил чай из блюдечка.
Дверь в комнату Ивана была заперта.
- Тетенька, - спросил Садык женщину у примуса, - а вы не знаете, куда он ушел?
- Кто ж его знает, - сказала женщина. - Дело молодое, холостое, он вечерами редко дома бывает.
А усатый старик, который пил чай из блюдечка, сердито добавил:
- На танцы небось пошел. Толстовку свою надел да белую рубашку.
- На танцы? - удивился Садык.
- Ну да, на танцы, в парк, наверно. Ногами топать. Завтра приходи, да пораньше.
- Ты скажи, что передать, - предложила женщина над примусом. - А то утром его тоже не бывает, чуть свет уходит. А лучше всего ты после обеда завтра приходи, после обеда он чаще бывает.
Садык вышел со двора и медленно направился в сторону городского парка.
Саидмураду сделали пятый укол. И хотя врач говорил, что самый больной укол первый, что потом Саидмурад привыкнет, он не привыкал. Каждого укола Саидмурад ждал с ужасом. Прежде чем зайти на пастеровский пункт, он долго прохаживался по противоположной стороне, набираясь храбрости. Для храбрости лучше всего выпить, но пить доктор запретил категорически.
- Ни в коем случае, - каждый раз предупреждал он Саидмурада, - ни грамма. Это может плохо кончиться.
«Куда уж хуже, - думал Саидмурад, - куда уж хуже…» И собака исчезла. Азиз, сын бухгалтера Таджибекова, видел, как вчера ребята увезли ее в город. Может, потому и увезли, что бешеная.
Сегодня, когда Саидмураду делали укол, у него возникло новое подозрение. А что, если над ним смеются, если эти уколы вовсе и не нужны? Просто так, опыты делают. Он слышал, что врачи любят делать опыты над живыми людьми. Подозрение пришло не само собой. Когда, держась за живот, он вошел на пастеровский пункт, медсестра Рита захихикала и выбежала из комнаты.