«Молотобоец» ударил. Жвачка завопил благим матом, железный звон пошел по всему дому — в следующую секунду распахнул дверь.
— Ну вы и даете!
— Даем, — спокойно проговорил подполковник, — стране угля, хоть мелкого, но до… — Он выругался матом.
— А кто мне оплатит порушенное имущество?
— Господин Бейлис. Из денег, отпускаемых им на благотворительность.
Одну руку Жвачка держал за спиной. Подполковник подумал: «Уж не пистолет ли?» Лицо у него потемнело: он понял, что если этот дурак выдернет руку с пистолетом, то подполковник уже ничего не успеет сделать, его ребята пристрелят Жвачку. Он успел лишь пробормотать глухо, угрюмо: «Не стрелять!» — как Жвачка выдернул руку из-за спины.
В руке у него действительно был зажат пистолет. Марка незнакомая, что-то среднее между «ТТ» и наганом.
— Псыть! — сказал Жвачка и нажал на курок.
Из дула пистолета тоненькой сильной струйкой выплеснулась вода.
Пистолет был водяной.
За спиной подполковника щелкнуло сразу несколько взводимых курков.
— Тихо! — проговорил подполковник и предупреждающе поднял руку. Потом неторопливым, но ловким движением вытащил пистолет из пальцев Жвачки. — А ты, парень, в голове мозгов совсем не имеешь, — сказал подполковник, — ведь тебя могли застрелить. У нас же в инструкции это записано. — Подполковник швырнул водяной пистолет на пол, повернулся к сотрудникам, стоявшим на лестничной площадке, впереди стоял «молотобоец» со своим грозным оружием: — Входите, ребята, приступайте к работе.
— Значит, будете меня потрошить? — обескураженно пробормотал Жвачка. Он одновременно и понимал, и не понимал, что происходит, реакция его была запоздалой, пьяное лицо обвисло, сделалось угрюмым и в то же время бессмысленным. Он потянулся к водяному пистолету, лежавшему на полу, но подполковник ловким ударом ноги отбил его. Предупредил:
— Хватит баловаться!
Жвачка сник.
Хозяин сидел в своем огромном кабинете за гигантским столом. Ноги на американский манер положил на стол, но поскольку он был русским по происхождению, а не американцем и помнил свое прошлое: небольшую квартиру в хрущевском доме, где провел свою молодость, помнил окрики матери: «Не сори на пол, охломон!» — а когда у него из кармана случайно вываливалась бумажка и падала под ноги, она вообще могла отвесить подзатыльник; еще хуже было, если он оставлял в квартире грязь, — то сейчас под ботинки себе Хозяин заботливо подложил пару листов хорошей белой бумаги — стол будет чист.
Перед ним стояла стеклянная литровая банка, закупоренная обычной полиэтиленовой крышкой, какие найдешь в любом доме, на любой кухне. В крышке было пробито несколько аккуратных круглых дырок, чтобы проходил воздух.