Вельский прошел в заднюю комнату, включил шумный пластмассовый чайник, тот заголосил на все лады, зафыркал, запричитал и через тридцать секунд замолк — кипяток был готов. Вельский кинул в чашку пакетик «Липтона», налил кипятку. Он любил хороший чай. Сибирь всегда отличалась тем, что в нее из Китая и Монголии привозили хороший чай.
По внутреннему телефону соединился с Трибоем.
— Петр Георгиевич, зайдите!
Тот возник в кабинете совершенно бесшумно.
— Вы как разведчик, — заметил Вельский.
— Скорее, как отечественный мафиози — это у нас подчиненные появляются перед «крестными отцами» бесшумно, словно духи бестелесные. И не дай Бог шаркнуть подошвой — головы лишиться можно.
— Пересажал бы я этих мафиози. — Вельский бессильно ударил кулаком по столу.
— И я бы пересажал, Георгий Ильич, но кто даст… Вельский почувствовал, как у него сами собой сжались скулы. Похоже, вся прокуратура знает, что все дела, которые расследуют «важняки», идут тяжело: Кремль не дает посадить воров, сделавшихся заместителями министров и депутатами, воров, простригших в государственном кармане дырку и подсоединивших к ней трубу. Теперь гонят господа «золотого тельца» в свой кошелек. Здесь же случай еще более тяжелый…
— Ну, Петр Георгиевич, что мы имеем с гуся?
— Жир.
— А как насчет пуха?
— Милиция подкинула нам новую версию.
— Новый след? — Лицо Вельского изумленно вытянулось.
— Да.
— Кого же ухватили мы на этот раз за мизинец?
— Братьев Челышевых. Не слышали про таких, Георгий Ильич?
— Нет.
— Знаменитые тамбовские бандиты.
— К убийству Влада имеют отношение? Или все-таки нет?
— По-моему, нет.
— Тогда зачем же нам ими заниматься?
— Милицейские оперативники настаивают. Вельский с досадой поморщился: «милицейские оперативники»…
«Все продается, все покупается» — этот лозунг стал главным в нашей жизни, — записал вечером Вельский в дневнике. — Покупают и продают не только фабрики и роскошные земли, покупают и продают целые города, покупают и продают депутатов, министров, ближайшее окружение президента (поштучно).
Говорят, президент, выпив лишнюю стопку, собрал свою Семью, естественно, состоящую не из родственников, а совсем из других людей, впрочем, дочь его входит и в эту Семью, и как всякий добрый «крестный отец» объявил, по-мужицки шмыгая носом:
— Ребята, вы лучше меня знаете, что я не вечный. Так что, понимаешь… не теряйтесь. В общем, вам все ясно?