Нет, его не тронут. Как только решат, что его трогать не надо, обязательно включат телефон правительственной связи.
Качнув согласно головой, Бейлис вновь потянулся к телефонной трубке, которую только что с пренебрежением швырнул на аппарат. На этот раз он глянул на нее почти с нежностью, затаил дыхание и поднес к уху: а вдруг трубка заработала?
Телефон правительственной связи молчал. У Бейлиса потемнело лицо, губы сами собой сжались в тонкую твердую линию, и он опять с прежним пренебрежением швырнул трубку на аппарат.
Выругался, ни к кому не обращаясь:
— Суки!
Выложил перед собою аппараты мобильной связи — разноцветные, с новыми чипами, номера которых пока еще ни одна собака на свете не знает и уж тем более не знают чекисты, пасущие его в телефонном эфире. Мобильники ему нравились. Он довольно мотнул головой и, взяв один аккуратный аппарат розового с жемчужным патом цвета, набрал телефон Кржижановского, тоже мобильный, о котором Кржижановский говорил: «Это самый, самый, самый…», намекая на близость этого номера к душе и сердцу, но вместо зычного тембра Кржижановского в аппарате зазвучал мелодичный женский голосок:
— Вызываемый вами номер временно отключен либо находится вне зоны действия.
— Сука! — вновь выругался Бейлис, на этот раз обращаясь к симпатичному голосу, повторил надсаженно, хрипло: — Сука!
И Вельский, и Катышев, и Трибой одновременно ощутили, что интерес к делу об убийстве Влада со стороны Кремля угас. Собственно, и раньше не ощущалось особого «педалирования», как любил выражаться новый глава президентской администрации — большой мастак по части изобретения новых слов. Этого просто боялись делать. Но вот напряжение, натянутость струн чувствовались буквально физически — потому с Вельским так выжидательно, с неким опасением и одновременно неприятием разговаривали и президентская дочь, и глава администрации… Если тогда даже воздух звенел, то сейчас воздух звенеть перестал.
Трибой зашел к генеральному прокурору.
— Георгий Ильич, неужели настало время, когда из Кремля к нам не будут идти «указивки»? Ведь за две недели ни одной.
— Там попросту перестали интересоваться нами, Михаил Борисович.
— И из МВД никаких ложных посылов… Ни одного отвлекающего движения. Будто уснули коллеги. — Слово «коллеги» Катышев произнес подтрунивающим тоном.
— Еще недавно я пробовал прорваться к президенту. — Вельский махнул рукой.
— А сейчас?
— Сейчас уже не хочется. Сейчас я уже чувствую — конец близок.
Катышев крякнул и, опустив голову, выпил стопку какого-то очень крепкого напитка.