Несмотря на то, что генеральный прокурор нравился президенту, президент некоторое время угрюмо смотрел на него. Смотрел и молчал.
Это встревожило генерального прокурора. Он переступил с ноги на ногу, подсунул под воротник рубашки палец — показалось, воротник жмет и ему нечем дышать. Наконец не выдержал и спросил неестественным, зажатым голосом:
— Что-нибудь случилось?
Президент продолжал молчать, потом недовольно шевельнул ртом:
— А вы разве не знаете, что происходит? Телевизор включаете или нет?
— Все знаю, все знаю, — заторопился, глотая слова, генеральный прокурор.
— Тогда чего спрашиваете? — Президент замолчал и вновь долгим изучающим взглядом уставился на генерального прокурора. У того начало медленно краснеть лицо.
— Значит, так, — наконец прервал молчание президент, стукнул левым кулаком по столу, — дело об этом убийстве я беру под свой контроль. Вы мне будете регулярно докладывать, как идет следствие.
— Сколько времени даете на расследование?
— Нисколько. Расследовать и найти убийцу надо было еще вчера. Понятно? — Президент вновь нехорошо шевельнул ртом. Генеральный прокурор почувствовал, как по спине у него потекла струйка пота. — И вот еще что… Кто, как вы думаете, виноват в том, что произошло?
— Московские правоохранительные власти ослабили контроль за криминогенной ситуацией в городе, — стремительно, без запинки ответил генеральный прокурор.
— Вот-вот, понимаешь… московские. Это верно. Генеральный прокурор понял, что попал в точку. В России вечно стоят два вопроса: «Кто виноват и что делать?» Миллионы людей пытаются ответить на них, и ответы эти — толковые, в точку, но вопросы от того, что найден ответ, не исчезают, они оказались неистребимыми, они то там, то тут поднимаются вновь. Кто виноват и что делать?
— Есть у меня на этот счет кое-какие соображения, — сказал генеральный прокурор и сделал ладонью в воздухе сложный пируэт, будто что-то нарисовал.
— Вот-вот. Представьте мне эти соображения, — в голосе президента появились дребезжащие старческие нотки.
В голове у генерального прокурора неожиданно возник счастливый звон — он был рад тому, что уцелел, что в голосе президента появились ворчливые «добавления», а это означает — гроза прошла, никто его не тронет, кресла своего, несмотря на многократные прокатывания в Совете Федерации, он не лишится.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — с воодушевлением воскликнул генеральный прокурор, — все раскопаю! И виновных найду, и… — Он хотел было сказать «невиновных тоже», но вовремя остановился — буквально споткнулся на слове.