Эти типы порой совмещаются в одном лице. Великий Инквизитор у Достоевского — пример сочетания сверхидеалиста и сверхциника. Идеалист христианства стал циником инквизиции. И только раз в нем дрогнула живая совесть — когда он, сделав исключение для единственной из своих жертв, отпускает узника Христа.
В революции такой круговорот идеализма и цинизма происходит постоянно. Сталин был бессовестный циник, а Ленин — бессовестный идеалист (видимо, таковым оставался и Троцкий, потому и не ужился со сталинскими циниками, хотя бессовестными были все). Здесь нужно учесть одно возможное возражение. У бессовестных идеалистов, какими были и Ленин, и Гитлер, цинизм всегда привходит в тактику политической борьбы. Все средства хороши, если служат достижению высших целей. Однако нужно отличать этот тактический цинизм, а по сути, бессовестность, от цинизма как жизненной установки. У него иная формула: все цели хороши, если они увеличивают мои средства (мою власть, господство, наслаждение).
Для контраста с бессовестными идеалистами и циниками в политике укажем на совестливых. Мне представляется, что Н. Хрущев был циником, как и Сталин, но все-таки не бессовестным, он сжалился над еще живыми щепками коммунистической рубки леса и вернул их из лагерей. М. Горбачев, который твердо решил придать социализму человеческое лицо, — редчайший в российской (и особенно в советской) политике случай совестливого идеализма. Советская история сделала как бы полный круг:
1. Ленин: бессовестный идеализм;
2. Сталин: бессовестный цинизм;
3. Хрущев: совестливый цинизм;
4. Горбачев: совестливый идеализм.
Поскольку сам советский строй был совместим с идеализмом, но не с совестливой его разновидностью, на Горбачеве он и закончился.
Эту тетраду можно далее пояснить литературными примерами советской эпохи, которая очень способствовала резкой дифференциации типов.
Бессовестных циников было много, к ним принадлежала, очевидно, вся верхушка Союза писателей, вся официозная, начальственная и демонстративно «партийная» литература, от А. Фадеева и Вс. Вишневского до К. Федина, С. Бабаевского, Г. Маркова и С. Михалкова (не исключаю, что в личной жизни они делали немало добра, а некоторые были и весьма одаренными писателями, как А. Толстой и В. Катаев).
Бессовестные идеалисты — первым среди них нужно назвать В. Маяковского, хотя в нем было и немало элементов личного цинизма. «Революционные» писатели первого поколения, пролеткультовцы, рапповцы, комсомольские поэты, литераторы-комиссары в пыльных шлемах и в куртках кожаных, вроде А. Гайдара и Д. Фурманова, составляли когорту бессовестных идеалистов, железной рукой загонявших человечество к счастью; в начале своего поприща к ним принадлежал и А. Платонов.