Хорошо еще, один окочурился в модуле. Все же русские сделали ошибку, не став извлекать их из скафандров. Боялись сделать хуже, как потом в сердцах поведал по радио Кузнецов. Врача-то не было – единственный, взятый с базы, получил серьезные ожоги во время боя и сейчас выглядел немногим лучше «пациентов». Серегина же позвать не догадались, а сам он вмешиваться не стал. Так что решили не трогать, и один во время перелета умер. Второй… точнее, вторая. Вот идиоты, бабу на такое дело посылать. Хотя, честно говоря, их, с «Седова», женщины показали себя с самой лучшей стороны. Но все равно, глупо.
Так вот, вторую довезли живой. Ей и умирать-то не с чего было. Так, ноги переломаны, не более того. А значит, очень скоро ей зададут кучу вопросов. Спрашивать русские умеют, сентиментальностью не страдают, но при этом и не жестоки чрезмерно – дело есть дело, не более того. Впрочем, это как раз неважно, главное, они узнают, что хотят, и никто им не помешает. Что дальше? А ничего. Тот пост, в котором она находилась, далеко не центральный. Стало быть, какая-то техническая служба. В нюансы посвящать каждого лейтенанта никто не станет, ему приказали – и ать-два. Хотя проследить, конечно, все равно стоит – мало ли…
Ну, за проследить дело не станет. Романов решил задержаться. Для выяснения, так сказать. С его кораблем неделя туда – неделя сюда ничего не значат. А от участников боя, можно сказать, решивших его исход, никто и ничего скрывать не будет.
Стало быть, ждем. Ну и отдыхаем заодно – спасательная операция и прилагающиеся к ней приключения вымотали до жути. Так что спать, благо кровать мягкая, уже расстеленная и ставшая за время полета такой привычной, что непонятно, как без нее обходился раньше. Спа-ать…
Орбита Европы. Рубка корабля «Седов». Это же время
– Итак, господа-товарищи, я вынужден сообщить вам пренеприятное известие.
– К нам едет ревизор? – неловко пошутил Романов.
– Не-е, ревизор – это была бы наименьшая из возможных проблем, – контрразведчик зло оскалился, потом с силой растер лицо руками. – У нас на корабле кто-то завелся.
– Крысы?
– Крысы? Ну, возможно, и так их имеет смысл называть. А может, всего одна крыса, зато большая и толстая. Одно могу сказать. Перед ней недоброй памяти Исмаилов – так, мышка недокормленная.
– А вот с этого места, пожалуйста, подробнее.
– А чего тут подробнее, – контрразведчик вздохнул, брякнулся на кресло и включил большой экран. – Я тут, воспользовавшись моментом, кое-что проверил. Взгляните сюда.
На экране появилась схема, в которой без подготовки разобраться было бы, наверное, не под силу даже гению электроники. Впрочем, контрразведчик не тянул, быстро тыкая пальцами в разные точки схемы и объясняя, что и как. Получалось доходчиво, но… лучше бы этого не слышать.