Я глубоко вдохнула и посмотрела на разбитое зеркало. Десятки моих лиц смотрели на меня с осколков. Я развернулась и проверила спину. Новый шрам шел у плеч, он был хуже, чем на ногах и груди.
Передача боли отличалась от исцеления. При исцелении было время подумать, все закрыть и убрать. При передаче я не думала об этом, а просто делала это. Я во многих передала боль. Страж тюрьмы. Солдаты на заводе. Бессмертные.
И каждый раз оставлял шрам.
Джеатар переместил нас в комнату без окон в центре дома, чтобы попасть туда, нужно было проходить через две двери. Раньше там не было стражей, но теперь они стояли. Ланэль пожаловалась, что они приставали к ней, когда она пришла забирать боль сломанных ребер. Айлин игнорировала ее все время, нарочито громко говоря с Данэлло.
— Как думаете, кто это был? — спросила я, когда какое-то время никто не приходил. Стражи не выпускали меня из комнаты, пока все не было проверено. На это уходило очень много времени.
— Люди герцога? — сказала Айлин.
Данэлло покачал головой.
— Их скорее послал тот аристократ. Люди герцога не были бы такими медленными.
Я поежилась. Я не думала, что буду рада неопытным убийцам.
— Его уже поймали?
— Он успел оторваться, — сказал Данэлло. — На это уйдет время.
— А я буду сидеть здесь?
— Ты должна радоваться, — поежилась Айлин, обхватив себя руками. — Я не могу перестать думать об этом. Да, люди и раньше пытались тебя ранить, но не так. Это не были личные нападения.
Я знала, что она имеет в виду. Это не был солдат, защищающий завод, или стражи у комнаты, которую никто не должен был видеть. Это были убийцы, которых отправили убить меня.
— Уже должен быть завтрак, — сказал Данэлло. — Хотите, я что-нибудь вам принесу?
Айлин вскочила.
— Останься, а я схожу. Мне все равно нужно выбраться из комнаты, — она ушла, подмигнув мне, когда закрывала дверь. Куда она пойдет сначала — на кухню или к Квенджи? Я была удивлена, что он еще не пришел. Может, стражи никого не впускали.
Данэлло улыбнулся мне, но он тоже был встревожен.
— Хорошо, что тебя сложно убить.
Меня было легко ранить.
— Целителей всегда сложно убить, — сказала я. — На войне солдаты целились в их глаза или сердца, убивали их быстро, пока они не исцелили себя. — По ране, убившей человека, всегда можно узнать Целителя.
Данэлло придвинулся ближе и обвил меня руками. Я склонила голову на его плечо.
— Последние месяцы были ужасными, знаю, — сказал он. — Святые, последние пять лет были ужасными, но мы это преодолеем.
— Обещаешь?
— Обещаю, — он отодвинулся, держа меня за руки. — Потому что мы есть друг у друга.