— Да ладно, это я так, слегка поворчамши, чтоб тебе возле меня жизнь медом не казалась, — и он, вернув разговор к боярину, стал вслух прикидывать, когда именно подействует на него зелье Заряницы…Иван Акинфич долго смотрел вслед своим похитителям, накрепко фиксируя в памяти направление, в котором они двинулись. Затем, усмехнувшись, хлопнул себя по лбу. Ну и дурень! Они ж на санях, а от них след ох как приметен. Он удовлетворенно кивнул, глядя на хорошо видимый след от полозьев, двумя четко очерченными полосами уходивший в обе стороны. Ох, хорошо! И к своим возвращаться — не заплутаешь, и в погоню идти — тоже не скроются. Лишь бы господь непогоду попридержал.
Пустив коня вскачь, он прикинул, что должен суметь за полночь добраться до своих. Все-таки на санях и верхами — существенная разница в скорости. Получалось, если завтра поутру, чуть свет, ринуться со всем десятком обратно, то, пускай не тем же вечером, но следующим или через один, должно получиться догнать беглецов и тогда…
Однако мечтал он о сладкой мести недолго, поскольку в брюхе урчало все более требовательно и негодующе. Некоторое время боярин продолжал терпеть, наконец не выдержал, остановил коня — благо кругом лес, далеко отходить не требовалось — торопливо облегчился и вновь кинулся к лошади.
Увы, живот умолк ненадолго. Не прошло и десяти минут, как новый острый позыв опять заставил его останавливаться и спешиваться. А дальше пошло-поехало. Случалось, он и в седло не успевал забраться, как вынужден был заново привязывать поводья и снова развязывать гашник[19] на штанах. Перерывы случались, но недолгие — от силы на пять, максимум десять минут.
Меж тем стемнело. Окончательно измучившись и остановившись близ ельника, боярин в очередной раз присел на корточки и тут, наконец, вспомнил о своем обещании, а также о громовом раскате, подтверждающем, что просьба этого, как его там, Петра услышана и господь взялся сам проследить за клятвой Ивана Акинфича.
Мрачно натянув штаны, он с тоской покосился на небо, на котором давно загорелись первые звезды. Полная луна светила достаточно ярко, ехать да ехать, ибо ее мутно-белесого света вполне хватало, чтоб не сбиться с пути, но…
— Господи! — в отчаянии завопил он. — Не по своей воле, но по принуждению посулил таковское, так почто ты со мной эдак?! Ослобони, сделай милость, а я для тебя расстараюсь, церкву в сельце своем близ Переяславля возведу обыденну! — В животе снова забурчало. — Две церквы, — торопливо поправился он, но бурчание не унималось. — А в Спасо-Преображенский храм в Твери на крещение свечу пудовую поставлю, — пришлось продолжить ему, — и боярыню свою заставлю воздух богородице вышить, да икону сына твово, Спасителя нашего, в серебряную ризу одену и…