— Насколько я помню, это стекло было способно выдержать автоматную очередь в упор, — добавил Лосев. — Уж не знаю, где капитан Петренко его достал, но он им очень гордился, мол, не разбить его ни за что…
— Тогда объясните мне убогому, каким же образом его тогда разбили? — Морозов повернулся к капитану. — Вы видите здесь автоматные или пулемётные гильзы?
— Нет, не вижу, — быстро ответил Лосев, оглядев пол. — И на стенах нет следов от пуль… Да здесь, чёрт побери, вообще нет ничего, кроме этих проклятых осколков и капель крови на них… А ведь и в самом деле, как же нападавшему, или нападавшим, что, в принципе, один чёрт, удалось разбить это самое пуленепробиваемое стекло? Да ещё на такие мелкие кусочки? Чем? Лично я теряюсь в догадках. Как же мы упустили подобный момент, когда осматривали здесь в первый раз?
— Наверное, потому, что очень торопились попасть в другую комнату, — сухо сказал полковник. — Туда, где больше трупов.
— Позвольте заметить, но нападавший был один, — осторожно подал голос, молчавший до этого лейтенант Долгих. Он был молод, работал в убойном отделе Саровска всего несколько месяцев, и в присутствии полковника из Новошатровска несколько терялся. — Свидетели говорят, что нападавший был один. Высокий, молодой мужчина. Только вот описать они его не могут. Одежду помнят, а вот лица нет. И ещё, они очень напуганы.
— Да эти бомжи, тени своей бояться, — недовольно поморщился капитан Лосев. — Знаю я этот контингент… Налить им водяры грамм по двести — и бояться враз перестанут, и нападавшего вспомнят. Или нападавших. Не верю я, что всё это сделал один человек. Не верю, и всё!
— Однако мне кажется, свидетелям незачем врать, товарищ капитан. — Долгих развёл руками. — Им просто нет смысла этого делать. Они от этого ничего не выигрывают. Было бы гораздо понятней, если бы они говорили, что никого не видели, никого не слышали…
— Ваши рассуждения были бы абсолютно верны, лейтенант, если бы не одно существенное «но», — Морозов задумчиво провёл рукой по своему гладко выбритому подбородку. — У этих «самых свидетелей» в камере труп, и чтобы не получить обвинение в убийстве они вынуждены говорить. Что-нибудь, но говорить. И, тем не менее, мне кажется, что они и в самом деле не врут. Покойный был весьма крепкий мужчина, тёртый калач, а эти бомжи настоящие доходяги, еле-еле душа в теле…
— А установили уже, от чего умер их сокамерник? — нетерпеливо спросил капитан Лосев. — Какова причина смерти?
Долгих несколько замешкался с ответом. Полковник Морозов повернулся к молодому лейтенанту, внимательно посмотрел на него и, чуть улыбнувшись, сказал: