— Что?! — вскричал Олег и даже попытался привстать. Но тут же схватился за бок, где были сломаны рёбра. Его лицо скривилось от боли. — Но этого не может быть?! В газетах писали, что у нас нет, и не может быть тайного рынка донорских органов. Это всё сплетни, досужие разговоры…
— Когда-то, совсем ещё недавно, газеты писали, а крупные милицейские чины важно утверждали, что у нас нет, и не может быть организованной преступности.
— Но то преступность, — не сдавался Олег. — А вы говорите о похищении людей с целью изъятия внутренних органов.
— Увы, Олег, действительность порой страшнее самого ужасного вымысла. Подумай, Олег, и ты сам поймешь, почему похитители пытались убить тебя, вместо того, чтобы взять деньги и вернуть семью. Ты им не нужен. Ты видел похитителей и этим ты опасен. Стоит убить тебя, и никто не будет бегать по всему городу и кричать, что у него похитили семью. Ты ненужный свидетель ужасного преступления…
— Хорошо. Пусть я свидетель, пусть я случайно видел, как похитили мою семью. Но ведь если бы похитители не вернули бы мне жену и сына, я бы всё равно обратился в милицию. Разве не так?
— Так, да не так. В милиции твоё заявление, скорее всего, вряд ли бы приняли, сказав, что твоя жена, забрав сына, просто сбежала от тебя…
— Но… — не сдавался Олег.
— А если бы ты стал настаивать, — повысив голос, продолжил Добрынин, — то тебя бы самого и обвинили в убийстве своей жены и малолетнего сына. Обычная семейная ссора! Пусть и жестокая… Или подбросили бы тебе наркотики… В любом случае ты бы оказался в тюрьме. Хотя нет, ты бы не дожил до неё — повесился бы в следственном изоляторе, не выдержав угрызений совести. Твой опыт общения с капитаном Петренко, наверняка, подсказывает тебе, что это вполне возможно. Или ты всё ещё веришь в его человеколюбие?
Возразить было не чем. Олег опустил голову.
— Но как такое вообще возможно? Скрыть такое тяжкое преступление?
— Ты уже забыл, что сделали с тобой «доблестные» милиционеры второго отделения? — жёстко сказал Добрынин. — Наша область криминализирована и коррумпирована сверху до низа. Впрочем, ты уже успел, в этом немного убедится.
Намёк на поход к прокурору города был более чем прозрачен. Олег печально опустил голову. Он не хотел верить Добрынину, отчаянно не хотел, но… Но в его словах была своя логика, причём подкреплённая фактами. Игнорировать их было нельзя. Если Добрынин прав — а, скорее всего, прав! — то он и его семья обречены.
Господи, ну почему это случилось именно с ним, с его семьёй?!
— Хотя, если ты сейчас, Олег, скажешь, что твоя жена и сын тяжело болели, то я, скорее всего, неправ и… — заканчивать Добрынин не стал: в ответ на его слова, Олег только тяжело вздохнул и ещё ниже опустил голову — всё понятно и так. Они были здоровы…