Исполнительный директор по маркетингу, Клэр Грэйсен
Я нажала отправить и выключила свой компьютер. Затем подошла к настенному календарю, вздыхая от вида обведенной даты, и вычеркнула вчерашний день красным маркером.
Еще четыре дня до «Большие 4-0»...
— Мисс Грэйсен! — Мистер Барнс ворвался в мой офис. — Вы не могли бы быстро отнести наш самый последний макет рекламы в художественный отдел? Других директоров и меня только что вызвали на экстренное совещание по выработке стратегии с мистером Стэтхемом.
Что! Почему мне не позвонили? Он собирается испортить мою карьеру, потому что я его отшила?
Как незрело...
Как будто прочитав мои мысли, он одарил меня сочувственным взглядом.
— Я уверен, что они не позволят тебе уйти... Я бы устроил тут ссору, чтобы ты осталась.
— Спасибо. — Я встала и взяла макет из его рук. — Стоп, стоп, стоп! Мы не можем использовать это!
— Что? Почему бы и нет?
— Вы шутите? Это расизм!
— Как так?
Я вздохнула. Это было еще одной причиной, почему мне было ненавистно здесь работать.
Мы должны были придумать вывода на рынок нового sPhone Blue», но мой отдел промахнулся в очередной раз: на макете было изображено хлопковое поле, но вместо цветков хлопка на вершине растения были телефоны. Были рабы с корзинами на бедрах, которые широко улыбались во время «сбора» урожая. В нижней части картины были слова: «Верните старые добрые времена, новый sPhone Blue».
— При всем уважении, мистер Барнс, я не понесу это дерьмо туда. Мы должны придумать что-то другое.
— Хорошо. — Он выхватил макет. — Ну, по крайней мере, сходите и возьмите макеты со вчерашнего дня. Я заберу их у вас после экстренного совещания. — Он специально сделал акцент на слове «совещание», чтобы задеть меня, так как я не была приглашена.
Как только он покинул мой кабинет, я направилась к лифтам. Я сказала себе, что после того, как подберу макет, то возьму второй обеденный перерыв, так как другие директора были важнее, чем я.
Еще пять лет — и я смогу уйти... Всего лишь пять лет...
Я зашла в пустой лифт и нажала на тридцатый этаж, но он спустился в подвал. Затем отправился на второй этаж, а дальше на четвертый.
Я собиралась сойти и попробовать другой лифт, но зашел Джонатан Стэтхем.
Каждый нерв в моем теле натянулся. Мое сердце бешено забилось в груди — я могла буквально слышать его, и покалывания поползли вдоль всего позвоночника.
Он обернулся и улыбнулся мне, и как влюбленная девочка-подросток из старшей школы, я отвернулась. Мне не хотелось, чтобы он знал, что задевал меня.
Я не отрывала сосредоточенного взгляда от золотистых кнопок, которые загорались, когда мы проезжали мимо каждого этажа: десятый... одиннадцатый... двенадцатый...