Джеймс мог только догадываться, что Сенатор, как они с братом звали своего отца, сделал бы с ними, если б они вели себя так, как Эндрю. У него нет никакого чувства гражданской ответственности. На деньги его младший сын смотрел с самой примитивной, гедонистической точки зрения и транжирил их на всякую ерунду. Вечеринки. Розыгрыши. Вечные переводы из одной частной школы в другую. Азартные игры.
«Да, я суров с тобой, Эндрю, но я суров для твоего же собственного блага. И, покуда жив, буду направлять тебя на путь истинный. Ведь совсем скоро ты останешься единственным представителем семейства Рейли».
Пока же все попытки Джеймса сделать из Эндрю взрослого, ответственного мужчину с треском проваливались. Сколько раз он помогал сыну найти приличную работу — и что же? Например, когда Эндрю работал в фонде, то почти не появлялся у себя в офисе. В конце концов Джеймс был вынужден сказать ему, что так дело не пойдет. Когда Хантер заговорил о своих намерениях попробовать себя в политике, Джеймс переложил ответственность за фонд на Эндрю. Это тоже добром не кончилось; в результате фондом теперь управляли посторонние наемные работники, а не члены семьи.
А ведь все задумывалось не так! Хантер, будь он сейчас жив, наверняка нашел бы себе достойную супругу и нес бы и дальше доброе имя их семьи. Да, он сделал этой Кейси предложение и даже надел ей на палец кольцо, но до заключения брака никогда бы не дошло. В этом у Джеймса не было ни малейших сомнений.
Пусть Эндрю не слишком щепетилен в выборе подружек, по крайней мере, он никогда не брал их с собой туда, где они могли бросить тень на их семью. Чего никак не скажешь о Хантере. Кейси была его ахиллесовой пятой. Стоило Джеймсу вспомнить об этой особе, как у него тотчас подскакивало давление. Взять, к примеру, вечер, когда она принялась излагать за обеденным столом свои радикальные политические взгляды, и это в присутствии заместителя генерального прокурора и одной недавно избранной конгрессменши, — как будто в своей беззаботной жизни она сделала нечто выдающееся, что давало ей право на собственное мнение… В конце концов он был вынужден сказать Хантеру, чтобы тот отвез ее домой. У этой женщины не было совершенно никакого понятия о скромности и приличиях!
Поймав себя на том, что снова держит ручку, генерал посмотрел на блокнот. Он сам не заметил, что написал «на мне лежит ответственность». Уже не в первый раз слова сами выходили из-под его пера, когда он от них такого даже не ожидал.
«Это я сказал ему, что он не должен вводить эту женщину в нашу семью. Более того, я заявил, что если у них с ней когда-нибудь будут дети, я не позволю назвать им сына-первенца Хантером.