— А Сорокин? — спросил он. — Наш казак. Случайно попал к красным. Мне известно, что он за вольную Кубань стоит.
Оба собеседника замахали руками, шумные их возгласы сводились к тому, что Сорокин враг и Деникина, и Кубанской Рады, и с ним не договоришься. Филимонов достал из ящика стола тонкие листы с едва различимыми бледными строчками.
— Вот что пишет этот красный главнокомандующий: «Народ Кубани поддерживает меня, потому что за меня агитируют деникинские банды. Невиданная героическая храбрость моих войск разгромит все белые армии и раздавит контрреволюцию…» Или вот еще: «Красные бойцы! На нас с надеждой смотрят все трудящиеся мира! Они навеки останутся благодарны вам за то, что вы поднимаете над землей светлую зарю революции и свободы. Паразиты, кровавые душегубы, банды Деникина и вся контрреволюционная сволочь будет выметена с кубанской земли. Мир трудящимся, смерть эксплуататорам, да здравствует всемирная революция!» Он уже не наш казак — погряз в красном дерьме.
Шкуро согласился, прекрасно понимая, что эти листовочные выкрики никак не могут помешать возможному сотрудничеству двух боевых казачьих командиров, понимающих истинную суть этой войны. Понимал он и разницу между кубанской степью и Российской империей.
— Мне приказано остаться со своими адъютантами при штабе и подумать, кому передать дивизию.
— Улагаю[35], — сразу сказал Филимонов. — Он сейчас заканчивает лечение в Ростове — был ранен.
Не раздумывал ни минуты, — решение уже было принято. Улагай полковник, правда, настоящий. И старше на 10 лет, и Николаевское кончал. В эту заваруху попал, потому что Корнилова поддержал в прошлом году. А то бы, может, рядом с Сорокиным сражался.
— Хороший будет командир, — согласился Шкуро. — А я пока буду здесь сидеть, ждать решения командующего.
— Он уже стал главнокомандующим, — неодобрительно сказал Быч.
— Кто же это его на такую должность назначил? — насмешливо спросил Шкуро. — Не иначе сам себя — государь император-то далеко.
— Да-а… — неопределенно выразил свое мнение Филимонов. — Главнокомандующий… Он обязательно спросит вас, Андрей Григорьевич, где бы вы хотели сражаться. Или Романовскому поручит.
— Поеду в Баталпашинский отдел. Даже если Деникин будет против. Через две недели у меня будет еще одна такая же дивизия. Конечно, с вооружением сам не справлюсь.
— Главнокомандующий против не будет, — успокоил Филимонов, — и оружием поможем.
VII
Со своими людьми Шкуро остановился в доме, отведенном штабным офицерам. С утра прогуливали коней, скромно обедали, вечерами прогуливались чинно и трезво. Обходилось без шумных сборищ, громких песен и всяческих лезгинок. Казаки замечали, что к их компании любят присоединяться офицеры, наверное, не просто так, а чтобы потом кому-то доложить, что здесь делается, о чем говорят.