И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;
>49а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.
>50Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух»
[108].
Очевидно, что среди «стоящих там» не было книжников и фарисеев, иначе они узнали бы ссылку на 21 псалом:
«>2Боже Мой! Боже Мой! /внемли мне/ для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего…
>7Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе. >8Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: >9он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему»…
>15Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. >16Сила моя иссохла, как черенок; язык мой прильнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной. >17Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. >18Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; >19делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий».[109]
Читая этот Псалом Давида и сравнивая его с описанной Матфеем сценой Распятия, очень трудно не заметить содержащегося в нем предсказания событий на Голгофе вплоть до пронзенных рук и ног и до солдат, бросающих жребий насчет одежды Иисуса. Как таковое, он проливает яркий свет на характер предназначения — как противоположности судьбы. Часто кажется, что вся суть истории, утраченная церковью, не желающей признать человечность Иисуса-человека, состоит в том, что он не должен был проходить через все это. Он мог принять дары мудрецов за то, чем они были, прожить безмятежную и спокойную жизнь и со временем умереть достойно. Распятие представляется отказом от такого выбора в пользу более сурового пути, который станет выполнением пророчеств об умирающем Спасителе и откроет проход через хрустальные сферы. Таково глубокое и суровое послание нам; если мы пожелаем стать последователями Христа, тогда недостаточно боготворить его. Мы тоже должны смотреть в лицо нашему предназначению и при необходимости оставить нашу более безмятежную, но обязательно ограниченную судьбу.