Кто-то двигался вдоль французских окон дома изнутри.
Фигура в белом… женщина… словно плыла в ночи по каменным ступеням в сад.
Лейн припустил трусцой.
— Извините. Эй?
Фигура остановилась. А потом повернулась к нему лицом.
— Мама?! — шокировано выдохнул он. — Мама, что ты здесь делаешь?
Лейн замер, его сердце ускоренно стучало в груди, хотя он пытался перевести дыхание. Наверное, люди с психическими расстройствами предпочитают блуждать в ночи? Или это результат ее лекарств и ухудшения ее состояния?
Или что еще?
— Привет, Эдвард. — Она радостно улыбнулась ему. — Такой прекрасный вечер, не правда ли? Я решила, что хочу подышать свежим воздухом.
Правильная речь его матери больше подходила к Дому Виндзоров, чем к Югу Мейсона — Диксона, согласные звучали уверенно, а приподнятая бровь вместе с высокомерным тоном давали представление о ее происхождении, кем она являлась, гарантируя, что из уважения к ней, все выслушают ее до конца.
— Мама, думаю, нам стоит вернуться в дом.
Ее взгляд прошелся по цветам и цветущим деревьям, и в сумраке ее лицо выглядело также, как и в молодости, она по-прежнему держалась с достоинством и обладала прекрасными манерами, и в старые времена это называли «хорошим воспитанием».
— Мама?
— Нет, думаю, нам стоит пройтись. Эдвард, дорогой, дай мне руку.
Лейн тут же вспомнил о прощении с отцом. Тогда она тоже ошиблась, приняв его за Эдварда.
Он оглянулся в сторону дома. Где, черт побери, находится медсестра?
— Эдвард?
— Конечно, мама. — Он предложил ей согнутую в локте руку. — Мы пройдемся по саду, а потом я все же буду настаивать, чтобы мы вернулись в дом.
— Хорошо, это прекрасно, что ты переживаешь за меня.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Эдвард, дорогой.
Вместе они пошли по кирпичной дорожке, углубляясь в сад к статуям. Его мать останавливалась перед каждым каменным изваянием, словно встречалась со старыми знакомыми, потом остановилась перед японским прудом с декоративными карпами, внимательно рассматривая серебряных, оранжевых и пятнистых рыбок. Сверху светила луна, закрываемая редкими тучами, посылая свой холодный свет вниз, так часто происходило в теплые месяцы.
— Мой муж умер.
Лейн взглянул на нее.
— Да, мама, он умер.
— Он умер недавно.
— Да. — Лейн нахмурился. — Ты скучаешь по нему?
— Нет, боюсь, что нет.
Потом они надолго замолчали. И Лэйн не выдержал, ему захотелось узнать.
— Мама, я хочу кое-что спросить у тебя.
— Что, дорогой?
— Твой муж умер. Это… умер мой отец?
Она совершенно спокойно двинулась вперед.
Затем повернулась к Истерли, окидывая взглядом величественный простор, и Лейн заметил странный блеск в ее глазах.