— Не по карману.
— И с тобой будет то же самое. Дети — это радость, которая все остальное делает терпимым, и ты был моим. Ты всегда был моим ребенком, хотя и родился от другой женщины.
— Ты — моя мама. Единственная, которая когда-либо у меня была.
Слезы катились у него по лицу, он почувствовал, как она в последний раз сжала его руку. А потом ее хватка ослабла, а он продолжал удерживать ее за руку.
Лейн еще какое-то время просто сидел рядом с ней, наблюдая за ее дыханием. Когда зазвонил аппарат, подающий ей жизнеобеспечение, он протянул руку и выключил его.
За стеклянной дверью он заметил, как стали собираться врачи, но Танеша Найс загородила собой вход в палату, давая ему возможность еще побыть с мамой.
— Мама? Ты все еще со мной?
На этот раз мисс Аврора не ответила.
Из уважения к семье Лиззи держалась подальше, давая племянникам и племянницам, сестрам и братьям поближе встать к двери. Тут же стоял и медицинский персонал, много людей в белых халатах, но как только Танеша объяснила, кем Лейн приходится мисс Авроре, они отступили назад, как только замолчал сигнал тревоги.
Через стекло Лиззи поняла, что мисс Аврора умерла. Несмотря на то, что Лейн продолжал сидеть рядом с ней, ее смерть пригнула его плечи и заставила опустить голову.
Он оставался там с ней дольше, чем положено, держа женщину за руку.
Затем он встал и открыл дверь. Как только он увидел собравшуюся толпу, он тихо произнес:
— Она вернулась домой.
Люди начали плакать, держась друг за друга, искать утешения. Все направились к Лейну, высказывая соболезнования и обнимая.
Лейн разделял их горе и печаль, и его такие яркие, но сейчас покрасневшие глаза, выискивали Лиззи над головами. Он, казалось, постарел лет на сто.
Когда он, наконец, подошел к ней, они просто взялись за руки. А потом он выпрямился.
— Если у нас будет девочка, мы назовем ее Аврора, — сказал он.
Люди мгновенно затихли и успокоились. Тем более, что Лиззи кивнула.
— А если мальчик, то он будет Томас.
Потом последовало согласования панихиды и всего, что было связано с погребением. И все вместе пытались помочь и решить — не было раздора, не было амбиций, не было ничего, кроме семьи и общины, которая потеряла одного из своих самых уважаемых членов, поэтому все пытались помочь почтить память этой женщины.
Лиззи пришлось пару раз извиниться, ее утренний токсикоз растянулся до полудня. И каждый раз, когда она возвращалась в коридор, она чувствовала на себе взгляд Лэйна, наблюдающий и проверяющий все ли с ней в порядке.
Постепенно все стали расходиться. Почти ушли все, кроме Макса.