— И кто это?
— Ты ее не знаешь, — ответила Анника Карлссон и покачала головой. — Некто по имени Ханна Хвасс. Помощник старшего прокурора, вроде бы раньше занималась экономическими преступлениями. Я разговаривала с ней по телефону. Похоже, нормальная.
— Я что она тогда может знать об умышленных убийствах? — спросил Бекстрём.
— По моим догадкам, возможно, ничего.
— Но это же приятно слышать, — усмехнулся Бекстрём. — Если удача на нашей стороне, нам, пожалуй, достался просто наблюдатель, который не станет постоянно вмешиваться.
— Будем надеяться на лучшее. Я в любом случае уже позаботилась, чтобы она получила все материалы, — сообщила Анника Карлссон. — Кроме того, Надя переговорила с ней о нашей специфической проблеме с идентификацией жертвы.
— Когда она хочет встретиться с нами?
— Завтра в два пополудни.
— Неужели нельзя сделать это пораньше? — вздохнул Бекстрём. «Чтобы потом можно было нормально пообедать».
— Она не могла. Ей надо в суд утром. Но я старалась, поверь, поэтому не стоит приписывать мне желание поиздеваться над тобой.
— Что ни день — то проблемы, — вздохнул Бекстрём и поднялся.
— Еще одно дело, пока ты не свалил, — остановила его Анника Карлссон. — Я подумала о муже.
— Да, и что там с ним?
— Он ведь по-настоящему плохой человек, если верить тебе. Его изобретательности нет границ. По-твоему, он спланировал и цунами тоже?
— Нет, — буркнул Бекстрём. — В это я никогда не верил.
— Приятно слышать, — улыбнулась Анника Карлссон.
— Подумай над этим делом, Анника, — сказал Бекстрём и остановился в двери ее кабинета. — Подумай над ним хорошенько, только не усложняй без надобности.
— Умные слова от умного человека, — заметила Анника. — Ты не возражаешь, если я запишу их?
— Кончай ребячиться, Анника, — буркнул Бекстрём и покачал головой, прежде чем ушел. — Подумай как следует.
44
Ханна Хвасс была маленькой, полной, с короткими выкрашенными в пепельный цвет волосами женщиной средних лет, хотя в ее случае границы возраста представлялись довольно расплывчатыми. В синем пиджаке, белой блузке, синих брюках и синих лодочках на невысоком каблуке. Пиджаке, явно тесном на груди, блузке с прорехами, образовавшимися между пуговиц, как только она садилась, брюках, морщинившихся на бедрах, и обуви без шнурков.
К тому же она носила очки в металлической оправе и постоянно дружелюбно улыбалась. Говорила медленно и четко и, похо же, тщательно взвешивала каждое слово, прежде чем оно слетало с ее губ. Первое впечатление, произведенное ею на следственную группу на совещании после обеда в среду третьего августа, можно было описать одним словом. Шок. Все это плохо соответствовало их представлению о том, как должен выглядеть прокурор, а более того и не требовалось, чтобы близкое и бесконфликтное сотрудничество могло превратиться в борьбу не на жизнь, а на смерть. Прокурор против семи полицейских и одного вольнонаемного аналитика. И такая борьба могла разгореться уже с самого начала. Однако не в этот раз, как скоро выяснится.