— Рано или поздно это происходит, — сказал Ниеми. — Сейчас случилось с нами. То, о чем она говорила, мы сделаем, да чего там сделаем, уже занимаемся этим. Давайте не будем тревожить ее до понедельника. Мне надо встретиться с Тойвоненом по одному делу, так что у меня будет возможность обсудить с ним остальное. С глазу на глаз.
— Спасибо тебе от нас за это, — сказал Бекстрём.
«Даже финский кавалерист встал в строй», — подумал он.
— Если кому-то интересно услышать, почему она ведет себя таким образом, у меня есть идея на сей счет, — продолжал Ниеми.
— А я и не догадывался, что ты еще и психиатр, — заметил Бекстрём.
«Наверное, этому его научили в университете в Хапаранде».
— В службе, занимающейся экономическими преступлениями, где она всегда работала, прокуроры, экономисты и ревизоры правят бал, — сказал Ниеми. — Простые души вроде нас должны делать только то, что им прикажут.
— Совсем другая корпоративная культура, — ухмыльнулся Стигсон.
— Да, примерно так, — согласился Ниеми.
— Сама я собиралась вернуться к себе в кабинет, — сказала Надя, поднимаясь и складывая свои бумаги.
— Чтобы поискать утешения на русский манер, — предположил Бекстрём.
— Совершенно верно, — подтвердила Надя. — Подумать о березовых лесах на моей старой родине. Там, где они настолько велики, что им нет конца.
— Знаешь, Надя, — сказала Анника Карлссон, — мы заполучили чокнутого прокурора себе на шею. В принципе не велика проблема, и, если ничего не изменится, я обещаю лично оттаскать ее за уши. Я никогда не слышала о ней. Кто-то знал ее раньше?
— Да, я, — подал голос Олешкевич. — Она читала мне вводный курс, когда я изучал юриспруденцию.
— И какой она была тогда? — поинтересовалась Кристин Олссон.
— Вполне нормальной, по мнению большинства тех, у кого она преподавала. Все четко и ясно излагала.
— Значит, ты изучал юриспруденцию… Оле…
— Называйте меня Озз, шеф, — предложил Олешкевич и широко улыбнулся.
— И что ты тогда здесь делаешь? Если изучал юриспруденцию? — спросил Бекстрём.
«Мой собственный Иуда Искариот, пусть у меня лишь семь учеников», — подумал он.
— Я здесь, поскольку захотел стать полицейским, — ответил Олешкевич. — Если шефа интересует Хвасс, я, пожалуй, не настолько восторгался ею, как большинство моих сокурсников.
— И почему же?
— По двум причинам. Во-первых, на мой взгляд, она выглядела слишком самонадеянной. Ей явно не хватало уважения к другим. Есть люди, плохо чувствующие ситуацию. Во-вторых, по-моему, она избегает проблем. Кое-какие вещи могут оказаться достаточно трудными, и нельзя разобраться с ними, просто упрощая, пока сам не сможешь их понять. Тогда ведь упускаешь всю суть.