Затаив дыхание, Каталина разглядывала единственного мужчину, что видел ее наготу, но сам он смотрел не на нее, а на ее брата.
— Можешь нас оставить.
Если бы ее с детства не приучили держать себя в руках, она бы истерически рассмеялась, потому что до этого кроме отца Доминику никто не осмеливался приказывать, но даже он не использовал такой лениво-небрежный тон, который отлично подошел бы, чтобы отдавать распоряжения нерадивому слуге.
Доминик мгновенно побагровел, и Каталина почти ждала, что у него из ушей повалит пар.
— Я желаю поговорить с твоей сестрой наедине, — добавил Натаниэль, когда Доминик не тронулся с места.
— У вас пять минут.
— Десять.
К ее удивлению, Доминик лишь сжал губы и молча вышел.
Судорожно вцепившись в подлокотники кресла, Каталина постаралась придать взгляду привычную отстраненность.
Не сводя с нее глаз, Натаниэль уселся на неудобное кресло напротив нее. Стоило ее брату покинуть комнату, как от его непочтительности не осталось и следа, только выглядел он так, словно страдал от сильнейшего похмелья.
— Значит, это правда. Ты беременна, — произнес он тихо, в точности повторяя слова, сказанные вчера братом.
Но неужели все это действительно было только вчера? Что ж, похоже, эти дни станут самыми длинными в ее жизни, а ведь еще даже не вечер…
— А ты как думаешь?
Натаниэль грустно улыбнулся.
— Ты какая-то не такая. Если бы не знал, что с тобой, решил бы, что ты больна. — Пару раз моргнув, он снова пристально на нее посмотрел: — Ты больна?
— Да нет, просто легкая слабость и тошнота.
— И из-за них ты не пришла на коронацию Гелиоса и Эмми?
— Тогда я думала, что всего лишь заболела.
— Когда должен родиться ребенок?
— Доктор говорит, что в конце августа.
— И ты счастлива выйти за меня?
— Мое счастье несущественно, к тому же это всего на год.
— И ты согласна вновь выйти замуж сразу же после нашего развода?
— Я поступлю так, как будет лучше для моей семьи и дома Фернандесов.
Пристально вглядываясь в Каталину, Натаниэль пытался отыскать хоть одну брешь в элегантных доспехах, но они полностью скрывали ту страстную женщину, что ему однажды довелось держать в своих руках, и ее место вновь заняла бесстрастная принцесса, что он знал годами. Принцесса, выращенная с сознанием своего долга и готовая беспрекословно его исполнять.
И что бы она ни думала о беременности и сложившемся положении в целом, она явно не собиралась делиться с ним своими соображениями.
Да если бы их единственный раз до сих пор не стоял у него перед глазами, он вообще мог бы решить, что перед ним сидит фарфоровая кукла. Но он-то знал, сколько чувств скрывается за беспристрастным фасадом… Он целовал ее в самые укромные места и чувствовал, как она дрожала, впиваясь пальцами ему в волосы…