Даже странно. В первый же день компаньонка вернулась в свое обычное жизнерадостное состояние и старательно поддерживала принцессу, так что та уже не раз успела мысленно поблагодарить Натаниэля за то, что он настоял, чтобы они уехали вместе.
Только вот о самом Натаниэле она старалась не думать, чтобы лишний раз не терзать и так израненное сердце. Иногда она ловила себя на том, что без конца смотрит в окно, как когда-то смотрела мать, когда уже была слишком больна, чтобы выходить из комнат, чтобы понаблюдать за Хуаном, что любил обедать под вишневым деревом, старательно делая вид, что его совершенно не интересуют окна королевской опочивальни, и отлично зная, что, если он попытается пробраться к ней в комнату, приговорит их обоих.
Но их обоих и так ждал приговор судьбы.
Мама умерла от рака, а Хуан не сумел перенести ее гибели и покончил с собой.
Но ее саму ждет другая судьба. В конце концов, она должна думать о ребенке, который с утра впервые лягнул ее ножкой, впервые за весь этот месяц заставив по-настоящему улыбнуться.
Она на все пошла бы, лишь бы сохранить растущее внутри чудо. Даже если ради этого пришлось бы с ним расстаться.
Но теперь эта жертва уже не нужна. Благодаря Натаниэлю.
Он дорого заплатил, но теперь она сможет стать ребенку настоящей матерью, и все они будут свободны. Но она до сих пор не могла смириться, что из-за ее бегства родственники лишили его многомиллионной собственности и изваляли его имя в грязи.
— Клотильда? — позвала она вновь, но вместо компаньонки с дивана поднялся высокий мужчина.
И ей понадобилась целая вечность, чтобы осознать, кто он такой.
— Натаниэль, — шепнула она, все еще не веря глазам.
После бегства в Марсель она больше ни разу его не видела и даже не говорила с ним, но он успел снять для нее лофт и открыл счет на ее имя.
— Клотильда пошла погулять, — улыбнулся он, засовывая руки в карманы. — Надеюсь, ты не против, что я без приглашения?
— Нет, конечно нет. Но очень уж неожиданно. Как ты? — Она говорила и не могла остановиться.
— Хорошо.
— Выпьешь?
— Спасибо, я уже попил с Клотильдой кофе.
Сглотнув, она кивнула.
— Она сказала, что у вас тоже все хорошо.
— Стараемся. — Она вдруг почувствовала, что больше не может продолжать этот светский разговор. — Почему ты здесь?
— У меня для тебя кое-что есть. — Он указал на лежащую на столике коробку.
Ничего не понимая, она открыла крышку и уставилась на драгоценности матери.
— Не хотел посылать их курьером.
Каталина коснулась пальцем любимого маминого кулона, не веря, что теперь она действительно сможет передать ребенку семейные реликвии.