Сгорю? Ой! Я снова глянула в пропасть: может, лучше сразу туда? Нет уж, посмотрим при свете дня. Вдруг там какие уступчики есть… В любом случае благодаря браслету мне не попасть к королю Маркатарров в ближайшее время. То, наверное, еще чудище! Странно, заклятие Альказаэдра пока спасло мне жизнь… Но благодарности от меня он не дождется!
— Не вздумай пытаться бежать! — снова зарычала морда «КамАЗа», за малым не откусив мой нос, и здоровенная лапа грубо оттолкнула меня вглубь пещеры. Я перекувыркнулась через что-то, и прежде чем успела подняться, Маркатарр нажал на стену пещеры лапой.
В зеленом свете с неровного свода со страшным скрежетом опустилась решетка. И перегородила пространство пополам. Дракон убедился, что она закреплена хорошо. А я почувствовала холод, струящийся еще сильнее от влажных скалистых стенок. Маркатарр шагнул к краю пещеры.
Он что, бросает меня здесь? Это как бы хорошо, но хоть бы соломы пучок оставил…
— Подождите! — крикнула я. — Эй! Тут холодно и есть нечего. Если у меня случится аднексит или я просто помру с голоду, вам даже яйцо никто не снесет… Не из вредности, а по медицинским показателям.
Дракон фыркнул, напоследок обплевав меня горячей слюной, и улетел. Кривясь, я обтерла с себя эту гадость совершенно не по-принцессински — подолом платья. И попробовала тряхнуть решетки, сдвинуть, поднять. Хоть бы шелохнулись! Угу. Вот тебе, Аня, и дворец с пряниками…
Я вытащила из сумки телефон и села на нее. А то шутки шутками, застудиться можно запросто. Вокруг стало тихо-тихо… Как в гробу. Черт! Не хочу в гроб! Я жить хочу! И не на помойке и не в пещере… Мои плечи дрогнули, к горлу подкатил ком, глаза зачесались, и я разревелась в голос. Я хочу к Иррандо! И к папе! И чтоб они вместе-е-е были со мно-о-ой!
Я размазывала слезы по лицу и рыдала-рыдала-рыдала, жалея себя и жалуясь на жизнь.
Господи, почему тебе все равно, что со мной происхо-о-одит? А Око… ты ж меня избрало-о-о, чтобы я курицей для черных драко-о-онов стала? А-а-а! Ну что ты за высшее Око-о-о такое?! Нет справедливости в жизни-и-и!
И вдруг я прекратила плакать, оторопев от мысли. Вот у нас Плиман с Гоглиашвили говорят: Бога нет, его никто не видел. А ведь он потому не показывается, что сразу очередь с претензиями выстроится! Люди такие: начнут ныть, просить, орать, жаловаться, а особо рьяные еще и зеленкой обольют… Я б на месте Бога тоже не показывалась. Мне даже как-то стыдно стало за свои причитания.
Я вздохнула, утерла нос и щеки опять-таки подолом длиннющего платья, а затем достала из-под попы сумку: где-то тут был светодиодный фонарик, который мне дедушка на Новый год подарил. Я еще смеялась: зачем мне прожектор на лоб, я не шахтер. Но дедушка проворчал: «У вас вечно лампочки в подъезде выкручивают. И на улице фонари через один. Валере за тобой следить некогда… Так что пользуйся, еще спасибо скажешь». Я и тогда, конечно, сказала спасибо. Я вежливая. Но ни разу за это время фонарик не вынимала. Может, его там и нет…