как говорят «барачный тип постройки»: таких и по сию пору хватает и у нас в провинции. Жаркое утро, солнце уже печет, а зайдешь в парадную, и как будто попадаешь в другой мир: яркое слепящее солнце сменяется полумраком, зной мгновенно уступает место сырому холодку. Скрипучие половицы, истертые сотнями рук перила лестниц. Выходит мать, уже пожилая женщина, на вид лет шестьдесят, сын у нее был один. Скоро из морга привозят тело, перед парадным ставят табуретки, на них гроб. Батюшка начинает отпевание. Вокруг стоят соседи, несколько поколений людей, многие знали нашего погибшего еще мальчишкой, кто-то учился, может, в одном классе с ним, вместе играли в этом тенистом, зеленом дворе, сидели за одной партой, а теперь… а теперь две табуретки и на них гроб, с телом убитого ополченца. После отпевания мать погибшего все подходила к нам и без слез (почти не плакала, но разве сдержав слезы, скроешь?) повторяла, умоляла нас: «Ребятки, берегите себя, пожалуйста». Да только как, на войне «уберечься»?.. Если бы узнать эту науку, то и убитых бы, глядишь, не было бы.
Похоронили погибшего на местном кладбище. Когда давали «последний залп», кто-то, конечно, не сдержался и начал садить в воздух очередь, многие последовали его примеру.
В конце июля к нам неожиданно перекинули тогда еще малоизвестного «Гиви» с парой «Нон» (дело как-никак пахло жареным). «Ноны» «сдружились» с взводом разведки и по ночам (днем техника не выдерживала жары) «кошмарили» украинцев. Я занимался бумажками. А именно составлял списки личного состава и вооружения, делал удостоверения ополченцев, подавал записки по роте, делал нашим бойцам справки, по которым предприятия, с которых ушли в Ополчение люди, обязаны были продолжать выплачивать им зарплату и т. п. Через некоторое время случилась беда. Наши передовые позиции проходили по старой, одноколейной ж\д насыпи, «перерезающей» посредством виадука трассу Иловайск-Россия. В одну ночь, «Ноны» работали в районе насыпи, но, несмотря на команду командира, несколько бойцов из глупого любопытства не оставили район, из которого вели огонь наши самоходки. Ответный огонь украинских минометов не замедлил. В итоге, у нас трое раненых, двое тяжелых. Легче всех отделался молоденький боец с позывным «Мамай», небольшой осколок попал ему в правую ладонь. Первый тяжелый, с позывным «Мешок», получил осколок в голову, но был транспортабелен и увезен той ночью в Донецк, со вторым бойцом было труднее…
«Туча», такой позывной имел второй тяжелораненый боец, был сильно посечен осколками. Высокий, сильного сложения… его организм долго не сдавался. «Тучу» доставили в Иловайскую больницу, но что может простоя провинциальная больница против множественных осколочных ранений?.. Через несколько часов он умер.